газету со статьей Жуки Флоренсио. — Народ голодает, а этот кретин сотрясает воздух благоглупостями! Министр сдуру брякнул что-то о рыбной ловле, Жука пришел в дикий восторг, подхватил эту чепуху и пытается ввести в заблуждение простаков. Я его, голубчика, знаю как облупленного. Экономистом, видите ли, вдруг заделался.
Доктор Сезар открыто говорил об этом не только со своими друзьями. Он издевался над статьей Жуки всюду — в лицее, на главной площади Минделу. Сезар честил Жуку на чем свет стоит, Жуку и всех тех, кто намеренно закрывал глаза на катастрофическое положение в стране.
Доктора Сезара поддержали лицеисты. Во втором номере издаваемой ими газеты «Рассвет» они подвергли сокрушительной критике произведения новоиспеченного экономиста. Со свойственной молодости горячностью лицеисты заявили, что молодежь давно уже по горло сыта разного рода очерками и статейками, которые пытаются навязать читателю чужое мнение. Всем было ясно, о каких очерках идет речь. И конечно, парни дорого поплатились за смелость. Когда они явились в типографию за отпечатанными экземплярами газеты, их не пустили даже на порог. Таково было указание властей. В лицей явился Жука Флоренсио, чтобы призвать молодежь к порядку.
— Вы молоды, ребята. Вы думаете, что у ваших ног весь мир. Но как вы ошибаетесь! Позволю себе напомнить, что в жизни вам предстоит преодолеть столько трудностей. И конечно, вам еще может понадобиться помощь взрослых. В другой раз будьте осмотрительнее, — предупредил их Жука.
Однако лицеисты и слышать не хотели об осмотрительности. В их возрасте обычно все говорят в лоб, без уверток. Их мечта — брать пример с честных людей своей родины, не думая о том, как отразится это на их карьере.
— Вы испортите себе будущее, — увещевал их Жука. — Скоро вы окончите лицей. Чтобы добиться успеха, получить хорошую должность, вам будут необходимы покровители, влиятельные знакомые. Учтите это.
Во втором номере «Рассвета» недвусмысленно говорилось именно о такой беспринципной политике, что вызвало на острове большой резонанс. Жука угрожал молодым «смутьянам» полицией. Окруженный горсткой своих приспешников, он выступал с речами на главной площади, не скрывая, что возмущен.
Полиция не арестовала лицеистов, Жука Флоренсио не избил их палками, как угрожал, но выпустить третий номер газеты им уже не удалось.
Доктор Сезар похвалил лицеистов за стойкость, призывал продолжать борьбу. «Необходимо избавить народ от унижений, вернуть ему национальное достоинство. Молодежь не должна, не имеет права пассивно наблюдать трагедию народа!» — говорил он на главной площади, в лицее, в фойе кинотеатра — по всему Минделу. И речи его, несмотря на предупреждения друзей, становились все более неосторожными.
А что же происходило в Салине, квартале бедняков с их лачугами из жести и обрезков древесины? На первый взгляд как будто ничего особенного. Да, это только на первый взгляд.
19
Наступил сезон дождей. В добрые старые времена осенью начинались нескончаемые ливни. Драгоценная влага радовала сердца. На Островах два благодатных сезона, первые дожди выпадают в июне и июле. Жаждущая воды земля с готовностью впитывает в себя ее животворную силу. По всему архипелагу разрастается густая, темно-зеленая кукуруза, папайя, гуайява, манговые и мандариновые деревья гнутся под тяжестью спелых и ароматных плодов. Словно благословение божье нисходит на землю, одевая ее в зеленый наряд и осыпая дарами. Но если в октябре, когда зеленомысцы ожидают урожай, дожди запаздывают, они впадают в отчаяние.
Этой осенью, уповая на чудо — возврат дождей, — даже самые бедные жители острова Сан-Висенти посеяли семена прямо в сухую почву. На Островах так поступали из века в век. Прапорщика Вьегаса изумляло их упорство. Ему было трудно понять, что подвигает людей на такой тяжкий труд. Ему была неведома жестокая борьба за существование, что заставляла их вскапывать мотыгой небольшие клочки земли на крутом склоне горы, родившейся из застывшей лавы.
Итак, пришла пора, когда в добрые старые времена обычно начинался второй сезон дождей, долгожданных благодатных ливней, обещающих богатый урожай. Но остров по-прежнему походил на раскаленную жаровню, по которой, обливаясь потом, брела нищета. И уж конечно, Общество помощи голодающим не могло спасти никого от голода своей похлебкой.
В это время Жука Флоренсио опубликовал свою новую статью. Большая часть местной интеллигенций не придавала никакого значения тому, что он говорит или пишет. Но однако, постоянное искажение фактов в его заметках возмущало многих. Тенорио с Телеграфа при встрече с Жукой не пощадил его самолюбия. «Что ж, поздравляю, Жука. Стало быть, тебе удалось одним росчерком пера покончить с голодом на Островах Зеленого Мыса».
Изворотливый Жука Флоренсио, разумеется, сделал вид, будто не понял намека, и пригласил Тенорио распить бутылочку. Но Тенорио послал его ко всем чертям.
Доктор Сезар объявил Жуке Флоренсио беспощадную борьбу. Но уж если Сезар поднял такой шум, то почему бы ему самому не написать в ответ собственную статью и не вывести обманщика на чистую воду или, на худой конец, почему бы ему не пойти к Жуке и объясниться с ним начистоту? Многие задавали доктору Сезару такой вопрос. Да и в самом деле, отчего бы Сезару этого не сделать? Может быть, его недруги полагают, что он боится? В таком случае они глубоко ошибаются. Просто никто не опубликует его статью. Цензура! Разве можно обойти ее? Но в конце концов, пренебрегая всякой осторожностью, Сезар явился в департамент, которым заведовал Жука.
— Прежде чем катать этот вздор, тебе следовало перекреститься! — воскликнул доктор Сезар и швырнул газету со статьей Жуки прямо ему на стол. — Лучше вытереть руки о грязную стену, чем об этот листок, исписанный твоими глупостями.
Не ожидавший такой яростной атаки, Жука остолбенел от изумления.
— Ты ведь не дурак. Как же ты не можешь понять, что твое поведение недостойно честного человека? — Гневный тон Сезара подействовал на Жуку угнетающе. — Послушай, что я тебе скажу. Ты оскорбляешь наших земляков.
Наверное, доктор Сезар не в своем уме. Каким это образом он, Жука, оскорбляет своих соотечественников?
— Да что же я такого сделал?!
— Твои льстивые, подхалимские статьи позорят нас.
Надеясь смягчить суровость Сезара, Жука попытался оправдаться.
— Молчи! Что может быть хуже предательства! — прервал его Сезар.
— Да какой же я предатель, доктор Сезар?
— Иного имени ты и не заслуживаешь.
Сезар нахлобучил на голову шляпу, скомкал злополучную газету и бросил ее в корзину для бумаг.
— Но вы должны объяснить мне, что это значит, сеньор!
— Хватит с тебя и этого, возьмись наконец за ум, пока не поздно.
Доктор Сезар уже спускался по лестнице, и шаги его, тяжелые, четкие, гулко звучавшие в тишине, отдавались у Жуки в груди
