о человеке, который жил и умер. Мы предпочитаем говорить о нем как о человеке необычайном, необыкновенно одаренном, который зорко все видел и очень остро чувствовал и которому благодаря его устремленности открылась истина, кою он и поведал миру. А из этой истины мир воспринял уже только то, что мог воспринять, да и это впоследствии переиначил и исказил»[57].
Более того, автор выдвигает спорный тезис о сравнении Будды с Иисусом Христом, полагая, что между ними очень много общего, с чем вряд ли могут согласиться верующие христиане. И тем не менее, подобные сравнения основоположников великих учений неизбежны, поскольку между ними так или иначе много общего, схожего, а иногда и тождественного. Неслучайно автор приводит довольно серьезное высказывание Г. Честертона: «Будда привлекает нас действием, отказом; но это действие переносит его в мир отрицания, ничуть не похожий на драму. И мы не поймем нравственной силы великого мистика, если не заметим, что он разделался с драмами, чья суть — желания и борьба, конец — поражение и отчаяние. Он обрел мир и стать учить других, как обрести его. С этих пор он жил жизнью философа, несомненно, более идеального, чем Аполлоний; делом его были не дела, а объяснения. Он объяснял, точнее, мягко сводил на нет все и вся. Христос сказал: “Ищите Царства Божия, и это всё приложится вам”. Будда учил: ищите Царства, и вам ничего не будет нужно»[58].
Кроме того, автор предисловия опять-таки справедливо указывает на ущербность западноевропейского подхода в понимании мировых религиозно-философских учений, будь то учение Будды или Иисуса Христа: «Люди Запада, люди действия имеют обыкновение гордиться своими познаниями и своей наукой. Но между тем мироощущение, миропонимание человека Запада страдает странным искажением, в нем наличествует чудовищная аберрация: не исполнив дело самопознания и, стало быть, не зная о себе ничего стоящего, он исходя из себя же, пытается объяснить Вселенную. Разве результаты таких объяснений повод для гордости? Нет. Они повод для горькой улыбки со стороны тех, кто знает большее. Человек, сформированный современной цивилизацией и культурой, человек светский, человек плотский имеет касательно себя твердое убеждение, будто он есть это физическое тело. Такое мироощущение он разделяет с животными, у которых оно вполне уместно. Если наука Запада станет когда-нибудь достойна своего назначения, тогда она будет учить тому, что было всегда известно оккультистам всего мира, а именно: что человек не есть физическое тело, он есть душа, пользующаяся этим телом как орудием. В этом невероятно огромная разница. Эта простая мысль является аксиомой для каждого серьезного оккультиста, а для оккультиста высокоразвитого, для Будды, для Христа, — это вещь вполне очевидная. Без знания и понимания этой истины любое оккультное учение выглядит скопищем нелепостей и ни на чем не основанных утверждений, весь пафос его теряется. Когда наш ум озарен светом этой истины, всё встает на свои места, и мы верно понимаем учение»[59].
Я полагаю, что при изучении текстов Будды к этим замечаниям следует прислушаться, поскольку различного рода крайние позиции и подходы к оценке великих мыслителей и их учений не дают возможности их объективного понимания.
Читая афоризмы Будды, сталкиваешься с глубочайшими идеями и великой мудростью этого мыслителя. Его идеи касаются самых различных сторон человеческой жизни, при этом он стремится не просто поучать всех и каждого, а как бы приглашает человека к размышлению и выбору истинного пути в этой жизни, к тому, чтобы не воспринимать всерьез всё иллюзорное и преходящее, а искать и находить истинное и вечное, бессмертное.
Статуя Будды. Непал
Статуя Будды. Непал
Прежде всего Будда повествует о своем выборе собственного пути: «Я покинул свой дом, свою жену и ребенка и отправился на бездомничество, потому что заблуждение господствует в мире и мир лежит во тьме»[60]. Если учесть, что он был принцем, сыном правителя, то этот выбор дался ему совсем не легко, но другого выхода из этой ситуации он не видел, ибо мир действительно погряз в заблуждениях. Его жизненный путь есть путь искания и нахождения истины: «Освободить людей от несчастия жизни, узнать истину, которая приведет их к великому покою, — вот мое учение»[61]. Естественно, истину он противопоставляет невежеству, господствовавшему в современном ему обществе: «Невежество — верховное зло, в нем причина страдания и бед; стало быть, первейшее средство к улучшению жизни — сегодня, как и в дальнейшем — в обретении знания»[62].
Будда прекрасно понимал, что самым важным в его учении является именно поиск и обретение истины, которая освободит человека от любых заблуждений и связанных с ними страданий. Суть этого учения формулируется им в четырех благородных истинах и в восьмеричном благородном пути, ведущем к прекращению страданий: «Пойми четыре благородные истины: есть страдание, есть причины страдания, есть прекращение страдания и есть восьмеричный благородный путь к прекращению страдания, к безмятежности»[63].
Будда неоднократно возвращается к определению четырех благородных истин и к путям и способам, ведущим к истине. Так, он говорит: «Подлинное знание суть четыре благородные истины: в мире есть зло, это зло неслучайно, его можно преодолеть, если пойти благородным путем»[64]. Несмотря на различие в форме выражения четырех истин, сущность их одна и та же: если идти благородным путем, то можно избавиться от зла и заблуждений и прийти к истине. Кроме того, Будда разъясняет, чтобы уничтожить страсти и желания, то есть зло, необходимо осуществлять четыре дела: «Первое — пробуждение сердца; второе — очищение мыслей; третье — освобождение себя от недоброжелательства и раздражительности; четвертое — пробуждение в себе любви не только к людям, но ко всему живому»[65]. К этому он добавляет еще три пути достижения истины: «Блюди себя в мыслях, блюди в слове, охраняй от всего дурного свои действия. Соблюдая чистоту этих трех путей, ты вступишь на путь истины»[66].
Что касается восьмеричного пути, то Будда опять-таки дает очень четкое и ясное его определение: «На благородном пути восемь шагов: правильный взгляд, правильные намерения, правильная речь, правильные дела, правильная жизнь, правильные усилия, правильная память, правильная и сосредоточенная мысль. И тогда наступает безмятежность»[67]. Это удивительно глубокое и разностороннее определение пути, ведущего к истине, однако и этого недостаточно. Будда постоянно повторяет, что путь к истине есть путь спасения человека и человечества, и человек должен искать истину и спасение не в чем-то потустороннем, запредельном, лежащем вне всякой реальности, а прежде
