Катя Подполковникова от страха замолчала.
— Вот ерунда, понимаешь! — рассердился Бешеный и толкнул Огурцова: — Давай ты лезь! Нечего светить дыркой в потолке!
Огурцов, мелко дрожа, начал взбираться на подлокотники. Маша и Люся бросились реанимировать Шуру, Оля бросилась реанимировать Анну Ивановну, а Булкин бросился на место «заложника-в-руках-Бешеного». Бешеному было все равно, кем прикрываться. А Булкину было не все равно. И пока террорист руководил приемом манны небесной, первоклассник незаметно подбросил в его террористический карман свою любимую белую мышку-диверсанта,
— Шура! Шура! — плакала Маша.
Люся хлопала поэта по щекам и всматривалась в его затуманенные глаза.
— Переломов нет, — Люся отыскала самолетовский пульс. — Пульса тоже нет.
— Шура! Шурочка! — еще сильнее заплакала Маша.
— Надо делать искусственное дыхание. — Люся посмотрела на Машу. — Умеешь?
— Не очень. — Маша утерла слезу. — Мы еще не проходили. Но, кажется, надо куда-то дуть.
— Не куда-то, а вот сюда. Смотри! — Люся профессиональным медсестринским движением зажала Шурин нос и прижалась губами к поэтическим губам.
Огурцов, дрожа каждым мускулом, высунулся в люк. На него навалились и снег, и ветер, и ужас необычайной силы. Над головой сверкало огнями брюхо вертолета и торчали озабоченные милиционерские лица.
— Спустите лестницу! — попытался проорать Огурцов. — Я хочу к вам! Мне страшно!
Но голос его утонул в общем свисте и грохоте.
В телевизоре тем временем закончилась не только рекламная пауза, но и срочное сообщение от лица президента. И снова показался автобус. На этот раз — с торчащим из люка культуристом Огурцовым.
— Бы бидите, дорогие телезрители, как с вертолета пытаются передать еду. Террористы, разубеется, не рискдули предстать перед дашиби возбущеддыби взораби. Оди решили подвергдуть опасности школьдика.
— Огурец! — заорал Булкин. — Тебя по телевизору показывают!
— Я тебе Дам «Огурца»! — попытался разозлиться громила, но сил не было. И прямо перед его глазами угрожающе раскачивался огромный тюк. Огурцов с трудом протянул к нему руки, остановил и, почти не владея замерзшими пальцами, стал расстегивать карабины на веревках.
Люся искусственно дышала в Шуру. Шура постепенно розовел, а Маша - краснела. У нее на глазах! Эта рыжая дура! Практически целуется! С кем! С Шурой! Маша передумала раз-ное. Она хотела оттолкнуть Люсю и собственноручно заняться спасением поэта. Или просто побить разлучницу, а поэт пусть умирает, неверный.
Пока Маша размышляла, Огурцов отцепил мешок, и это было немедленно отмечено и комментатором в телевизоре, и всем автобусом, заоравшим «Ура!». Маша посмотрела на экран, увидела мужественное, искривленное ветром лицо Огурцова и ушла к люку.
— Бы видите это! — надрывался комментатор. — Этот героический ребедок сделал девероятдое! Од просто болодец! И, будеб дадеяться, од де сильдо пострадает во всей этой печальдой истории!
Огурцов с трудом подтащил по скользкой крыше мешок. Опустил его в люк и почувствовал, как напряглись его мускулы.
— Вместо тренировки! Но вес великоват, — подумал культурист и свалился вниз.
Рядом немедленно оказалась Маша.
— Искусственное дыхание надо? — строго спросила она.
Огурцов ничего не понял, но кивнул. На всякий случай.
Потом дружно спасали Анну Ивановну. И радовались, что она не видела всей вертолетной эпопеи. Огурцов чувствовал себя, трижды героем. А откачанный Люсей Шура смущенно улыбался всем вокруг.
Телевизор тем временем снова прервался на рекламу. Бешеный, пользуясь Булкиным в форточке, вел переговоры с вертолетом. Хромой хмуро вел автобус и с каждой секундой все меньше радовался жизни.
Наконец вертолет отстал, телевизионщики пообещали «держать телезрителей в курсе событий» и переключились на боевик. Автобусные страсти поутихли. Все расползлись по местам и задумались о вечном. А Бешеный приказал Оле готовить ужин.
Глава VIII
НО МНЕ СЕГОДНЯ ХОРОШО...
Оля взяла в помощники Мишу Мосько. Тем более, тот был не против. Вместе они распотрошили замки-завязки и углубились в изучение продуктового ассортимента. Олины глаза загорелись. Колбаски! Сыр! Свежие батоны! Крабовые палочки! Йогурт и масло! Соки и воды! Фрукты и овощи! Кетчупы и туалетная бумага! И разные столовые принадлежности одноразового использования. Миша на всякий случай поискал в батонах взрывчатку и другое оружие, но не нашел. Даже расстроился. Он практически уже решил стать смелым.
Оля разложила запасы по свободным креслам, объявила всю территорию «кухней», попросила «не входить с грязными руками и ногами», назначила Мишу официальным помощником и приступила к делу. Прежде всего она написала меню.
Свежеиспеченный герой Огурцов поигрывал мускулами. Рядом сидела Маша.
— А здорово я. А? — Огурцов ждал похвалы.
— Да, здорово, — согласилась Маша.
— А этот сопляк Самолетов сразу с копыт. Размазня.
— Не надо на Шуру ругаться. Он не виноват. — Маша слегка опечалилась, вспомнив Люськино искусственное дыхание.
— Да ну его. Чего там. Слабак он и есть слабак. А стишки и я писать смогу. «Роза ваяет от мороза. Роза вянет от стыда. А моя подружка Маша не завянет никогда!»
И Огурцов обнял «подружку Машу», сделав при этом чрезвычайно мужественное лицо. Маша вздохнула, оттолкнули героя и снова ушла к Гоше.
Люся погладила Шуру по голове.
— Жуткое дело, — поморщился поэт. — Ничего не помню.
— Еще бы! — улыбнулась Люся. — Любой бы не помнил.
— И что — я позорно свалился вниз? На глазах у всего мира?
— Ничего, мир уже забыл.
— Жаль, вздохнул Шура. - Я бы рискнул повторить все сначала. И мои тарзановские лазанья по креслам. И этот мешок повторил бы. И твою скорую помощь.
Люся не успела ничего ответить зазвонил телефон. И она еще долго рассказывала папке, что все обошлось. И что на ночь она почистит зубы. И вообще.
Потом пришел Бешеный, забрал трубку и удалился на кондукторское место, где полчаса совещался с таинственным Лысым.
На «кухню» примчался сплошной кошмар в лице Булкина.
— Что едим? — поинтересовался он и бесцеремонно ухватил кусок колбасы.
— Немытыми руками? — заволновалась Оля. — Без хлеба?
Булкин дожевал колбасу и произнес низким голосом:
— Предлагаю начать борьбу!
— Как? — испугался Миша.
— Для начала — накормите воинов-освободителей! — сказал Булкин и небрежно почесал автомат под курткой.
Оля вздохнула и сделала Булкину бутерброд вне очереди. Но как только воин-освободитель, чавкая, удалился, Оля серьёзно задумалась. Начать борьбу. Как? Забросать террористов свежими батонами?
— Предлагаю не дать им еды! — неожиданно сказал Миша.
— Верно! — согласилась Оля. — Только
