рот, пытаясь составить список причин, которые считала подходящими. Потому что она моя семья, всегда заботится обо мне, потому что любить ее ― это инстинкт, все дети любят своих родителей, они так запрограммированы.
― Я просто люблю ее и не должна объяснять тебе, почему люблю кого-то.
― Бог с ним. Пытаться объяснить моим консервативным родителям, почему я люблю женщин, было противно. К черту их, ― выкрикнула Джесс, прежде чем взмахнуть кулаком. Я заметила татуировку Рут Бейдер Гинзбург на ее руке. ― Если бы ты могла есть что-нибудь до конца своей жизни, что бы это было?
― Большую часть своего детства я ела дешевые макароны с сыром, поэтому я бы выбрала их.
― Когда были твои последние месячные?
― Прости, что?
― Я бы хотела знать, синхронно были они у нас или нет.
― Я не буду на это отвечать, ― отрезала я.
― Хорошо, лучше быть хорошим человеком или нравится всем?
Я нахмурилась.
― Если ты хороший человек, ты всем нравишься, ― ответила я.
― Ты такая наивная, это мило, ― сказала Джесс и склонила голову набок. ― Ты религиозная?
― Я считаю, что Бог есть, но не хожу в церковь.
― Мой отец пастырь и полный дебил, ― объяснила она. ― Тебя влечет к Хамильтону?
― Он мой дядя… ― Я запнулась.
Я выпрямилась, сейчас моя очередь задавать вопросы, поэтому проигнорировала ее вопрос.
― Если ты найдешь кошелек, ты вернешь его владельцу?
Джесс вздернула подбородок.
― Конечно.
― Если бы тебе пришлось отдать почку одному человеку на земле, кто бы это был?
― Хамильтон, ― ответила она, корчась. ― Определенно Хамильтон, он бы протупил и не принял бы ее, и мне бы пришлось планировать его похороны.
― Лучше быть богатым и несчастным или бедным, но счастливым?
― Я была и той, и той, но мне определенно больше нравится быть бедной, ― призналась она. ― Наверное, ты не такая уж и плохая, во всяком случае, кажешься человеком, которого я не могу ненавидеть, приземленная и не такая пафосная, как все семейство Борегаров. Я работаю волонтером в нескольких некоммерческих организациях, загляни в мой блог «Сука активистка».
Я посмотрела на Джесс.
― Звучит неплохо. ― А потом начала говорить: ― За эти годы я встречалась со многими волонтерами и их некоммерческими организациями. Большинство волонтеров любили фотографироваться со мной и мамой, когда нам было плохо, а затем они выкладывали эти фотки по всему Facebook, чтобы похвастаться своим друзьям, насколько они щедры. ― Джесс смотрела на меня, изогнув бровь.
― Для протокола, я предпочитаю знакомиться с людьми нормально, а не с помощью агрессивных скоростных допросов, но я рада, что мы смогли уйти от основных тем. Так как ты хочешь знать обо мне все, я расскажу тебе еще кое-что.
Джесс посмеялась, но я не пыталась быть смешной. Девочек-подростков, которые родили рано, постоянно проверяют, но больше всего людям нравится жалеть их детей и судить об их успехах и неудачах, основываясь на недостатках их родителей. Я провела всю свою жизнь, пытаясь доказать, что моя мама чего-то стоит и вообще, что она самая лучшая. Поэтому не могла облажаться даже один раз, потому что была ее прямым представителем. Людям и так есть, что сказать о пятнадцатилетней девочке, которая растит ребенка. Поэтому я никогда не хотела доставлять ей больше проблем.
Я продолжила:
― Я родилась в Атланте, жила на продовольственные талоны и не в самых хороших районах города. Но все изменилось, когда мы переехали сюда пять лет назад. Я была лучшая в классе, потому что единственной моей надеждой было получить полную стипендию от колледжа. У меня была мама-подросток, которая любила меня и в то же время презирала. ― Улыбка Джесс немного потускнела, и я продолжила говорить дальше: ― Несмотря на это, у меня была действительно классная жизнь. Сейчас же я чувствую себя сбитой с пути. Мне кажется, что все осуждают меня и маму, хотя мы уже привыкли к этому. Но я не ищу чьего-либо одобрения. И уж тем более от какой-то сучки, с которой только что познакомилась.
― Я повела себя немного по-дурному, не так ли? ― спросила Джесс
― Немного? Но это неважно. Джек скоро приедет, чтобы помочь мне с переездом в квартиру, которую я никогда и не видела. А потом пойду в университет, в который не хочу ходить. И еще мне нужно как-то разобраться с травмой, которую получила после вчерашнего вторжения в дом. Но спасибо, что дала мне одобрение, о котором я, кстати, не просила.
Джесс закатила глаза, будто моя речь поставила ее в неловкое положение.
― Ты закончила? Дай мне свой телефон, ― сказала она и протянула мне ладонь.
― Зачем?
― Потому что хочу внести свой номер в твои контакты, и мы будем друзьями. Я могу быть немного эксцентричной и чертовски чрезмерно опекать Хамильтона, но на это есть веские причины. Он никогда никого не приводит в дом. Если он трахается, то делает это в отеле. Чего уж там, он даже никогда не приводил сюда просто каких-то друзей.
Святые тапочки!
Я достала телефон из кармана и протянула ей, мне было все равно, если Джесс увидит сообщение от Джека. Она быстренько вбила свой номер и позвонила себе, тем самым у нее тоже появился мой номер.
― Джек уже здесь, ― сказала она и вручила мне мой телефон обратно. ― Сделай мне одолжение и скажи ему, чтобы он трахнулся за меня. ― Джесс облизала средний палец и игриво усмехнулась.
― Мне нравится Джек, ― ответила я.
― Он всем нравится, но, в конце концов, все его ненавидят, ― зловеще ответила Джесс. ― Позвоню тебе позже, чтобы потусить. Теперь я поняла, чем ты понравилась Хамильтону.
― Может, тебе не нужно мне звонить? Ммм? ― спросила я, пока надевала рюкзак на плечи.
― Слишком поздно, ты мне уже нравишься, я собираюсь затусить с тобой до потери пульса, ― сказала Джесс, прежде чем взять пульт и включить новости. Я пошла к двери, Маленькая Мама лежала на моей обуви.
Я остановилась и почесала ее за ушком.
― Увидимся, ― пообещала я самой лучшей собаке, и она радостно завиляла хвостом.
― Доброе утро! Хочешь экскурсию по кампусу? ― Это была первая вещь, которую сказал Джек, когда я
