Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
со стены голыми руками и бежать из Милана до того, как к его вратам подступят французы. Что все потеряет смысл, если рыжий французский король возьмет Лодовико Сфорцу в плен.
– Дело в Иуде, мой господин, – говорю я вместо этого. – Вы видели мои наброски. Я все никак не могу выписать его лицо.
Знаю, герцог прав – работу необходимо закончить. Но я должен сделать это не для того, чтобы ублажить настоятеля, братию и даже его светлость. Пора закончить фреску, потому что в Милане более небезопасно, мне нужно уехать. От отца как раз подоспело письмо – он сообщает, что я могу вернуться во Флоренцию, там, дескать, открываются новые возможности.
Но я колеблюсь. За все мои сорок пять лет мы с отцом редко смотрели друг другу в глаза. А во Флоренции, вдобавок ко всему, может оказаться еще опаснее, чем в Милане. Французы не потеряли вкуса к ее богатствам, хоть и заглядываются на миланские. Кроме того, в моем родном городе каким-то образом приобрел влияние один фанатичный поп – Джироламо Савонарола. Человек неистовый. Возможно, безумный. Меня, впрочем, не удивляет, что ему удалось задурить головы флорентийцам настолько, что они в него поверили и поддержали. Моим прежним покровителям, Медичи, повезло спастись – сбежали в Рим, побросав свои сокровища. Савонарола мечет громы и молнии с кафедры собора Сан-Марко. Простолюдины швыряют мусор в знатных господ, которые разгуливают по улицам в богатых одеждах. За закрытыми дверями женщины предаются самобичеванию, полосуют себе спины веревками с завязанными узлами. Как долго это продлится?
Однако же на сей момент я не вижу для себя других вариантов, кроме Флоренции.
Тем не менее я медлю покинуть Милан. Чувствую себя виноватым. Лодовико дал мне возможность заниматься всеми видами творчества. Я написал портреты двух возлюбленных герцога и начал писать портрет его молодой жены незадолго до того, как она умерла родами. Я отвечал за убранство залов в его резиденции и организовывал брачные церемонии, расписал стены в башнях Кастелло-Сфорцеско, воплотил бессчетное множество прожектов в гидравлике и в науках. В память об отце Лодовико я создал гигантскую статую коня из металла и глины.
Но часы тикают все громче – мое время здесь подходит к концу. Отныне в этом нет сомнений.
И Лодовико явно чувствует мою готовность покинуть Милан, ибо он щедрыми дарами пытается соблазнить меня остаться. А соблазн велик: герцог пожаловал мне виноградники в окрестностях этого самого монастыря. Сменится время года, и лозы отяжелеют от ягод, предвещающих доброе вино…
Но как бы мне ни хотелось остаться под патронажем его наищедрейшей светлости, я вижу ясно как никто, что дни герцога Миланского сочтены. Вернуться во Флоренцию – решение не хуже и не лучше прочих. Там я, по крайней мере, смогу обдумать следующий шаг, наметить нового покровителя. Дабы свершился переворот в чем бы то ни было, где-то нужно подтолкнуть, а где-то и рвануть. Так говорит Салаи, мой ученик. Порой этот мальчишка высказывается не по годам мудро.
– Выбери кого-нибудь из монахов, пусть попозирует тебе в роли Иуды, и покончи уже с этим, – ухмыляется Лодовико.
– Тогда уж лучше настоятеля, – отзываюсь я. – Если только он сумеет сидеть смирно и не разевать рот достаточно долго, чтобы я успел сделать эскиз.
Лодовико, не сдержавшись, издает смешок.
– Вот и славно! – восклицает он. – Увековечь старого дуралея на фреске. Он раздуется от гордости, и его милосердное молчание станет нам благодарностью. Сделай это хотя бы ради меня.
Я киваю. Герцог – мой друг и покровитель. Если ему заблагорассудилось превратить мелкого беса в любимого ученика Христа, кто я такой, чтобы ему отказывать?
– Пусть настоятель будет Иудой, – говорю я и, прихватив кусок красного мела, опять взбираюсь по лестнице.
Герцог, все еще посмеиваясь, направляется к выходу. Гвардейцы на пороге оживляются. У дверей Лодовико оборачивается и снова смотрит на меня. Внезапно его лицо омрачается, улыбка исчезает.
– Заканчивай. – Голос герцога эхом раскатывается в пустом пространстве. Он тоже понимает, что мое время в Милане на исходе.
Я отворачиваюсь. Металлическое позвякивание регалий мало-помалу стихает – мой покровитель удаляется.
Шаткая лестница скребет штукатурку, пока я спускаюсь обратно. Отхожу на пару шагов и озираю ужасающий пурпурный, вульгарный оранжевый, разнузданные, кричащие цвета моей фрески.
Катастрофа.
Но пора смириться. Возьму с собой Салаи и прочие драгоценности, обретенные мною в Милане. Да, именно так. Покончу с И удой и хорошенько обдумаю следующий шаг. Я таки вполне могу вернуться во Флоренцию спустя столько лет.
БЕЛЛИНА
Флоренция, Италия1497 год
Стефано хочет ее увидеть. Дольче шепнула об этом Беллине у колодца. Но Беллина боялась даже думать о том, что он скажет. И о том, как ей самой с ним объясниться.
В последний раз Беллина видела Стефано в городе почти два года назад – она тогда сразу пригнулась за колесом свадебной повозки Лизы, чтобы он ее не заметил.
Свадебная процессия выглядела постыдно роскошной – по крайней мере, с точки зрения Беллины. Она знала, что новоявленный муж Лизы, Франческо дель Джокондо, сделал немалое состояние на торговле шелками и шерстью, но не ожидала такого помпезного зрелища. По пути она все норовила спрятаться за кузеном своей госпожи, долговязым Герардо, которого Франческо уже согласился взять в подмастерья, чтобы набирался опыта в одной из его шелкодельных мастерских, – это было включено в условия брачного договора.
Пока свадебная повозка катилась по богатым кварталам, флорентийцы радостно свистели и выкрикивали благие пожелания из окон каменных домов. На бедных улицах и площадях народ швырялся в них гнильем и мусором, а какая-то старуха верещала вслед, что пышные свадьбы во Флоренции теперь вне закона. Правда ли это, Беллина не знала. На другом берегу реки, где жила семья Франческо, они проехали мимо базилики Сан-Лоренцо, в изящных капеллах которой нашли вечный покой усопшие правители из рода Медичи.
Совсем неподалеку повозка остановилась у светло-желтого арочного фасада дома Франческо на виа делла Стуфа, и Беллина мысленно взмолилась, чтобы Стефано не увидел, как она последует за участниками этого греховного парада мирских излишеств.
Но оказалось, Стефано знает, где ее искать.
Со дня бракосочетания Лизы Беллина перестала появляться на сходках у берега, где стояли красильные склады. Она, впрочем, и вовсе редко осмеливалась покидать дом. Стыдно было даже представить себе, что думают о ней фратески теперь, когда она прислуживает одной из самых бессовестно богатых семей Флоренции. Казалось немыслимым явиться на красильный склад из особняка, набитого пышными нарядами из тончайшего шелка, расписной керамической посудой, расшитыми золотом пологами и покрывалами, резными сундуками
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
