письмо все же написали:
«Товарищ заведующий базой! Мы пишем вам это письмо вот зачем: целлюлозу добывают из деревьев. Вы, наверно, это знаете. Для этого рубят ценный лес. А лес украшает землю. Но бумага нам тоже нужна. Такую хорошую бумагу на обертку по магазинам раздавать нельзя, да еще уже разлинованную для тетрадок». И подписались, указав свои адреса.
Ребята, время бежит… Ведь уже скоро половина каникул пролетит. Мы так давно расстались.
Вспоминаю я о вас часто. Повидать вас хочется; до смерти.
Я рассказываю о вас Гошке, Вилену и Семке.
Сёмка Галкин часто приходит ко мне на чердак послушать о вас.
На завтра план у нас такой: у моста клад начнем искать, который фашисты на дно реки опустили. Здесь они во время войны всех ограбили, мародеры. Мы всё обшарим, но клад найдем. Как вы думаете, на что мы золотишко потратим? Нет, мы не станем приобретать «Жигули», каждому по машине. Этого мы делать не станем. Мы так решили: Семке штаны новые купим. Он просит джинсовые, и чтобы на карманах была этикетка с ковбоем и мустангом. «Купим», — согласились мы. Он еще просит, чтобы мы не мелочились и купили его матери лакированные туфли на «платформе». Таисия Карповна (это Семкина мать) будет на ферму в лакированных ходить — у коров глаза на лоб полезут. Мы сказали: «Купим». А вот что Гошка с Виленом потребуют, — не знаю. Да что потребуют, то и купим.
Вы, наверное, гадаете, а что Андрей для себя приобретет на золотишко?
Во-первых, билет до Москвы (на самолет), чтобы с вами повидаться. А в Москве куплю для ПШИКа всевозможных недостающих деталей, чтобы потом об этом не думать. А в общем, сколько добудем золота, от вас ни капли не утаю. Вам тоже перепадет. А вы, пока подумайте, что вам хочется приобрести.
Ваш старый друг А. Костров.
Клад
Привет, ребята!
Скажите: кто-нибудь из вас видел настоящий восход солнца? Не московский, когда солнце только часам к девяти выбирается из-за домов и бродит целый день без устали по крышам. Нет, не о таком: восходе солнца я говорю. У нас восход начинается раньше. Его не загораживают дома. Вдалеке от посёлка, над соснами дальней рощи, бледнеет небо. Туман в низинах зашевелится, поплывет над рекой, и медленно начинает небо розоветь. Утренняя перекличка петухов по всему поселку разносится. Поют они как в хоре Пятницкого. А вот и Сёмка прибежал. Кончаю рассказывать про восход.
— Ну, ты готов? — и, не дождавшись ответа, сказал: — Пошли.
Мы захватили с собой веревку: вытаскивать из воды клад. На всякий случай он взял мешок, чтобы перекладывать в него найденное. Поесть взяли, побольше захватили, может быть, придется подъемом клада заниматься весь день. Я предупредил дома, что обедать не приду, пусть не волнуются. Мама посмотрела мне вслед и крикнула:
— Только не встревай в ссору ни с кем!.. Ты, Сема, одергивай его, если что.
— Одерну! — согласился Семен.
Мама, конечно, не знала, куда и зачем мы идем. Узнала бы — вряд ли пустила.
Идем не спеша. Семен рассказывает мне о том, чего я не знаю:
— Вот в этом дворе, с той стороны, есть в заборе лазейка. Груши у Лейкиных — мед с сахаром!
Вышли переулком к мельнице. Вилен уже ждал нас.
Для отвода глаз он прихватил с собой удочки. Минуты три постояли возле лошадей. Они привезли на мельницу мешки с зерном.
Солнце поднялось высоко и стало здорово припекать. Сняли мы рубашки, свернули их жгутом и подпоясались. Примчался Гошка.
— Стойте! — говорит. — Пойдемте по улице Гоголя.
— По Пятницкой ближе, — сказал Семен.
— Ближе-то ближе, но у Сахаровых, на Пятницкой, собака взбесилась. Голову вниз опустила, пена изо рта в пыль падает. Я сам видел. От нее даже другие собаки разбегаются.
— Пойдем посмотрим! — предложил Вилен.
— Чего смотреть, а если укусит? Пошли куда собрались, — сказал Семен.
— Верно. Смотреть не надо, — сказал Гошка. — Василий Иванович Сахаров с берданкой пошел за псом, наверно, застрелит.
Только он это проговорил, раздался выстрел, потом второй!
— Все, — сказал Семка. — Конец пришел псу.
— Раз бешеный, что с ним делать. Укусит — не вылечишься. — Гошка опасливо посмотрел, откуда донеслись выстрелы.
Минут через пятнадцать мы были уже у моста. Под мостом, как всегда, сидел киномеханик Мускатов Николай. Он удил рыбу, на три удочки.
— Вот уж он-то здесь ни к чему, — сказал Вилен. — Будет глазами рыскать, а если что достанем со дна, обязательно подойдет посмотреть. А тогда весь поселок знать будет.
— Ну и что? — сказал Семен. — Отвалим ему какой-нибудь перстень золотой, чтобы молчал, и все в порядке будет.
— Так он и согласится молчать за перстень, он все у нас отобрать захочет, — сказал Гошка.
— Не отберет. Пошли! — Я спрыгнул с крутого обрывчика на тропу у реки.
Вилен крикнул Мускатову:
— Николай, привет! Клюет? — Это он так, чтобы киномеханик не очень обращал на нас внимания.
— Клюет, — ответил Мускатов. А вы, хлопцы, небось клад добывать идете?
— Вот черт, догадался! — шепнул Вилен, а громко сказал:
— Да нет… Понырять хочется.
Мускатов, хитро улыбнулся и сказал:
— Валяйте! Если что добудете, про меня не забудьте!
— Перепадет и тебе! А что за кино сегодня показывать будешь?
— «Еропку на тропке» или «Кота в сапогах».
— Пропустишь нас?! — спросил Семен.
— Смотря сколько вы подкинете мне из своей добычи!
— Жирно будет! — крикнул Гошка.
— Тогда чешите отсюда! Не пугайте рыбу.
Мы подошли к могучей иве. Вилен как местный главный знаток взял дело в свои руки. Смотрим на омуток.
Вилен потер ладонь об ладонь.
— Значит, так… Вон там будем искать. — Он поднял камень и кинул. По реке пошли круги.
Мы предвкушали удачу. Каждый из нас почему-то был уверен, что именно сегодня тайна омута будет раскрыта. Семка прыгал на берегу как козел, хлопая себя по впалому животу и повизгивая:
— Ой, ребята, это здорово, что мы живем и дружим! Ищите, черти! Мы найдем клад; найдем!
— Перестань каркать! Сглазишь, — цыкнул Гошка.
Семка сразу замолк и уставился туда, где речка резко замедляла движение. Там было глубоко. Небольшие воронки сердито крутили щепки. Их несло оттуда, где достраивалась новая библиотека.
— А что, если не найдем?..
Для Семки это было бы катастрофой: он мечтал о джинсовых штанах с мустангом и о лакированных туфлях на «платформе», которые он обязательно подарит своей матери на день рождения.
Было еще рано, чтобы кто-то из ребят нашего поселка следил за нами. Так что мы распоряжались рекой сами, под командованием Вилена. Он указал места, кому
