– Вадим! – повысила я голос, схватив его за руку, – В чем проблема сказать, что у тебя проблемы и попросить помощи?!
Он развернулся и подойдя в плотную, коснулся тыльной стороной ладони моей щеки.
– А ты стало быть думаешь, что сможешь меня спасти? – в его голосе звучали бархатные нотки и если бы меня не злил наш разговор вопросами, я наверно растаяла бы.
– Мне это уже дважды удалось, – пискнула я, надеясь, что мои щеки не стали пунцово красными.
По плану я должна была сказать это с ехидством или хотя бы с толикой сарказма, но стоило ему меня коснуться и мозги начали плавиться. А Вадим все всматривался в мое лицо, размышляя о чем-то.
– Прости, – сказал он спустя целую вечность игры в гляделки, – мне и вправду нужна помощь. Разреши перекантоваться несколько дней, пока не поправлюсь, а там я больше не буду злоупотреблять твоим гостеприимство.
– Хорошо, ты можешь остаться, – кивнула я, увеличивая между нами расстояние.
– Единственное…
– Только не говори, что если тебя найдут у меня, то мне не жить.
– Нет, мне кажется у меня температура.
Я коснулась его лба и поняла, что так и есть. Вскоре Вадим опять валялся на моем диване, а я протянув ему таблетки с пенициллином, готовилась приступить к осмотру.
– Жаль костюмчика медсестры нет, – заметил он.
Вообще мне было сложно понять, чего Вадим пытается добиться таким поведением. То хамит, то заигрывает. Хотя на последнее шансы были близки к нулю. Пытается вывести из себя? Возможно ему доставляет это удовольствие и на самом деле Вадим энергетический вампир.
– А поаккуратнее нельзя? – зашипел он, когда я случайно надавила на рану.
– Радуйся, что я вообще знаю, что делать!
Он сразу притих и как-то смиреннее стал сносить лечение.
Закончив с ним, я разобрала одно из кресел и постелила себе спать. Потом увидела, как увлеченно следят за каждым моим движением Вадим с Бегемотом и смутилась. По идее было бы неплохо обоих согнать с моего дивана-кровати, но для Вадима раскладное кресло было слишком маленьким, для Бегемота тем более.
Тяжело вздохнув, я закрылась в ванне, получая небольшую передышку. Все же непривычно видеть в своей квартире кого-то еще. Вся злость на Вадима испарилась, стоило увидеть его бледную мордашку и идея оставить его уже не казалась такой ужасной…
Глава 6.Тридцать первое декабря подкралось незаметно. Я старалась допоздна работать в кофейне и приходила домой в основном ночевать. Вадим что-то делал по дому, как он сам в последствии утверждал «от скуки». Много спал, словно последние месяцы разгружал вагоны без выходных. Пока все шло неплохо, если не считать неловкого момента в ванной. Она никогда не закрывалась на замок, это не доставляло мне особых проблем, так как жила я одна. Не сложно догадаться, как произошло неизбежное. Я только была благодарна Богу, что застуканным врасплох оказался Вадим, а не я. На следующий день чудесным образом замок починился, все петли дверей были смазаны маслом, а на кухне перестал капать кран. Вадим даже ножи поточил и все это как бы между делом, не акцентируя на своих заслугах внимание.
В последний в этом году рабочий день я поправила табличку на двери с графиком работы кофейни в праздники. У меня вырисовывался первый с осенней поездки с Вадимом выходной, так как на первое января я решила закрыть кофейню.
– До свидания, Мария. С наступающим вас, – ко мне подбежала Аленка и чмокнув в щеку, собралась уходить.
В красном шарфе и смешной шапке с оленями, она смотрелась совсем юной девчушкой.
– Уезжаешь домой?
– Да, я уже думала придется встречать Новый Год в общаге, но друг обещал подбросить до родителей. Ну все я побежала.
– Постой, это тебе, – я протянула ей небольшой подарок от фирмы.
– Спасибо огромное! – взвизгнула она и опять поцеловала.
Когда вихрь под названием «Аленка» исчез за дверью, я повернула ключ. Ровно 17:00. Из кухни вышла Галина Васильевна и я продолжила играть роль Деда Мороза.
– Ой милая, не стоило, – расчувствовалась она.
– Еще как стоило, спасибо вам за помощь. Я это очень ценю.
– Машенька, детка, видела бы сейчас тебя твоя мама…
На ее глаза навернулись слезы и она тепло меня обняла.
– Она присматривает за мной, вы же знаете. Не нужно плакать.
– Хорошо девочка, не буду, – Галина Васильевна шумно высморкалась в платочек.
Мы вместе собрались и вышли на улицу.
– Пошли ко мне, – предложила Галина Васильевна, – скоро дети приедут, но обещаю все будут только рады. Всяко лучше чем одной куковать в такой праздник…
– Все хорошо, я тоже буду отмечать не одна, – подмигнула я ей, загадочно улыбнувшись.
– Опять ты про своего кота! – насупилась Галина Васильевна.
Я только рассмеялась и повернула к своему дому. Не смотря на странную ситуацию, сложившуюся с Вадимом, его ужасный характер, я все же была очень рада, провести праздник с ним.
По пути меня практически занесло снегом. Мокрая и румяная я завалилась в прихожую, стряхивая хлопья снега. Дома очень вкусно пахло едой, и облизываясь я пробралась на кухню. В духовке что-то запекалось, из ванной доносился шум воды. Бегемот как верный друг ждал своего товарища под дверью и скреб лапой.
Пока я была на работе Вадим даже нарядил сам елку, которая еще с двадцать пятого стояла в полусобранном виде. Пользуясь свободной минуткой, я переоделась в домашнюю одежду и поплелась на кухню, заварить чай.
Клюя носом в чашку, я встрепенулась. Вадим вышел из ванной, хмурый и молчаливый.
– Все в порядке? – встревоженно спросила я.
– Да, – буркнул он, наливая себе чая.
И только сейчас я заметила, что он наконец-то побрился. Последние несколько дней Вадим ходил с отросшей щетиной и неприятно морщился, касаясь лица.
– Я стесняюсь спросить, а где ты бритву нашел?
– Вот и не спрашивай, я до сих пор не пережил этот позор…
Я попыталась сдержать смех, но в итоге только еще громче расхохоталась.
– Надеюсь, ты мое белье не носишь пока я на работе, – удачно на мой взгляд пошутила я и, поперхнувшись чаем, закашлялась.
– Маша! – повысил он голос, придавая ему ледяные нотки, но меня так просто было не провести.
– Нет, ни слова больше, я не хочу знать…
– Я значит еду приготовил, елку нарядил, дома прибрался. Заметь ни первого, ни второго, ни третьего я не делал уже лет десять и вот она благодарность? – возмутился он.
– Хорошо, прости, – я примирительно подняла руки, – постой, а как же ты тогда все это время жил?
