Я робко улыбнулась и уставилась в окно, где мелькали дорогие особняки, в которых я, обнищавшая баронесса, чувствую себя чужой.
У парадного входа чужого особняка нас встречала хозяйка дома, такая же своенравная старушка, как и графиня, только кругленькая и толстенькая, как колобок.
— Ильнора! — она взяла графиню за руку, однако Жужа, сидевшего на другой руке гостьи, проигнорировала.
— И я, Глевия, рада тебя видеть, — графиня улыбнулась. — Я сегодня не одна. Хочу представить мою компаньонку.
— Неужели ты решилась?
— Старшая дочь баронессы Мальбуер.
— Что-то слышала, — напрягая память, старушка заинтересованно разглядывала меня, и я покраснела. Конечно, о нашей семейке весь город наслышан. Нам даже место в газетной колонке посвятили в связи с арестом братца из-за долгов. — Пойдем, дорогая. — Хозяйка дома тут же позабыла обо мне, взяла гостью под руку и повела к себе. Следуя за ними, я невольно слышала разговор двух подруг.
— Как твой Мишо?
— Хорошо. Надеюсь, ты оставишь Жужа компаньонке?
— Да, — графиня резко остановилась, развернулась и вручила мне пса. Да так стремительно, что ни я, ни он не успели опомниться. И пока мы удивленно моргали, две старушки скрылись за нарядными дверями.
— Следуйте за мной, баронесса, — позвала служанка, стоявшая за спиной. — Вам накроют стол в гостевой комнате.
Я неслась в гостевую со всех ног. Жуж отчаянно вертелся, пытаясь извернуться и цапнуть, а я едва удержала его, чтобы не уронить. Служанка же мое волнение поняла по-своему и, оправдываясь, добавила:
— Гостевая — вынужденная мера. Увы, Мишо и Жужо не ладят.
— Почему?
— Потому что Мишо — кот.
В комнату я влетела, как угорелая. Жуж больно кусался, и, как только служанка удалилась, я ослабила хватку. Оказавшись на полу, Жуж громко залаял, зарычал и грозно пошел на меня.
Я растерялась, попятилась, в защитном жесте прижимая руки к телу — и, ощутив жесткость в одном из карманов, вспомнила о брошюре — кратком вкладыше свода правил этикета, что прихватила с собой, чтобы при случае почитать в карете. И вот теперь она оказалась как нельзя кстати.
Спешно достала книжицу и приготовилась защищаться.
Стоило Жужу ринулся в атаку, я подгадала и легонько хлопнула его месту, куда все остальные ему дуют.
— Фу! Плохой мальчик! Фу!
От моей наглости оскорбленный «мальчик» застыл на месте. Не привык к подобному обращению. И Гизо нет, чтобы на меня пожаловаться. Однако он быстро отмер и вновь бросился в бой. Но писчие листы, что отныне я носила чулках, как броню от укусов, ввели Жужа в удивление.
— Обломался?! — довольно усмехнулась я. — Вот так вот!
Возмущенный пес еще несколько раз пытался укусить — и каждый раз я хлопала его по жопке и повторяла:
— Фу! Фу! Плохой мальчик! Фу!
Не знаю, сколько бы мне пришлось держать оборону, но вернулась служанка с подносом.
Едва она открыла дверь — Жуж бросился ей под ноги, а я с криками:
— А ну стой, засранец! — бросилась за ним. Хорошо, что служанка самоотверженно заградила собой путь, и я успела схватила его.
«Это конец! — подумала с ужасом. — Донесут графине о моем ужаснейшем воспитании, и меня выставят!»
Однако женщина скорее притворила дверь, с облегчением выдохнула:
— Так его, так, баронесса!
Я даже растерялась от столь неожиданной реакции свидетельницы.
— Если бы он убежал — они бы с Мишо подрались. И страшно представить, что бы тогда случилось! — она закатила глаза и начертала на груди защитный круг. — Поэтому так его!
Быстренько расставив угощения, служанка ушла, пожелав мне терпения. Уж она видела, как сложно сладить с псом, который ведет себя безобразно.
Поскольку терять мне уже было нечего, то, как только мы с ним вновь остались наедине, я, размахивая брошюрой, загнала его в угол, поймала за шкирку и, хорошенько потрепав, громко попеняла:
— Фу! Больно! — и хорошенько хлопнула по заднице.
Оскорбленный Жуж забился под софу, а я… — опасаясь, что сегодня мой последний сытный день в барском доме, без зазрения совести принялась поглощать угощения, чтобы потом хоть как-то продержаться несколько голодных дней.
С трудом сдерживая слезы, я корила себя за неудачливость и совсем не обращала внимания на пса, который тихо выбрался из-под дивана и медленно подкрадывался ко мне. Заметила его, лишь когда он оказался совсем рядом.
— Что, кровопийца, крови моей хочешь?
— У-у… — заскулил Жуж, жадно глазея черными глазками на печенье.
— Плохой мальчик, — мстя, я намеренно громко сгрызла кусочек, конечно же, не дав ему ни крошки.
— У-у-у! — запищал он, дрожа на тоненьких лапах. Даже на задние встал, выпрашивая.
Выдохнув, я протянула махонький кусок на ладони. Жуж, как обычный, вечно голодающий пес, накинулся на него, мгновенно сгрыз (как только не подавился?) и принялся канючить еще. Вот тут я сообразила: а не шанс ли это?! Да!
Показала половину печенья, похлопала по своим коленям, собственно, ни на что не надеясь. Но оказалось, что за вкусняшку породистый пес готов не только умерить пыл и гордость, но и собачью душонку продать, чем я и воспользовалась: продемонстрировала, кто тут у нас добрая фея, раздающая сладкие плюшки.
Так мы вдвоем смаковали печенье, бутербродики с соленой рыбой, мясом, сладкие тарталетки из фруктов, пока у Жужа и у меня не появились выдающиеся, такие весьма заметные пузики.
— Ну, понял, кто из нас добрая фея? — строго спросила у пса, блаженно развалившего на моих коленях.
— Р-р-р! — ворчливо прорычал он, стыдясь сиюминутной слабости.
— Вот то-то же! — поучительно подытожила. Жужу не понравился тон, и он оскалился, за что схлопотал по макушке брошюрой. Тем не менее, мы поняли друг друга и пришли к консенсусу: не друзья навеки, но щедрое пиршество станет нашим общим секретом.
Когда графиня Ильнора покидала гостеприимный дом подруги, застала умилительную картину: мы с Жужем, наевшиеся до отвала, оба блаженно улыбались. Я нет, не из-за еды, а от появившейся надежды, что моя карьера компаньонки продолжится.
В карете графиня заинтересованно поглядывала на нас.
— Надеюсь, Корфина, вы не давали Жужу ничего из еды? Золотым медвежатам предписана строжайшая диета!
— Нет! — солгала я, не покраснев. — Он ведь ест только из ваших рук.
— Да, Жуж — верный мальчик, — графиня нежно почесала ему шею. — Правда, он еще делает исключения для Гизо.
— А как мсье Гизо подружился с ним? — спросила я, чтобы сменить тему разговора.
