Пролог
— Лильк, как поживаешь-то?
— Нормально, — потянулась я за конфетой, хотя так и подначивало ответить Светке, что в советах не нуждаюсь, но ссориться с единственной подругой не хочу, поэтому добавила: — Во всем есть плюсы: я сама себе хозяйка. — И перевела разговор на другую тему.
Наши встречи всегда проходили одинаково. Начиналось со Светкиных рассказов о детях, семье, родственниках со странностями, затем подруга жаловалась, что все ее достали, на работе нелады, что начальница изводит придирками… И сегодняшняя встреча не стала исключением, но я уже знала: лучше подругу не перебивать и дать высказаться. Но Светик интуитивно почувствовала, что я ей не сострадаю, и ее красноречие иссякло.
— Знаешь, — она сокрушенно вздохнула, — иной раз прибить всех хочу. А с другой стороны — рада, что они у меня есть. Так что ты тоже не засиживайся: женские часики тикают…
«Вот! — почувствовала я. — Мы переходим к следующему акту марлезонского балета!» — И не ошиблась.
— Лиль, тебе уже за тридцать, ты все привередничаешь, а мужиков-то приличных разбирают — только свист стоит! Помнишь Михайлова, с которым тебя познакомила?
— Тот красномордый? — припомнила я убожество на тонких ножках, скупое и нудное, которое промозглой осенью полтора часа водило меня под дождем по улицам, считая, что это романтикь, а потом предложило зайти в магазинчик и купить мне дешевого мороженного.
Светка окинула меня сердитым взглядом и укоризненно выдохнула:
— Профукала ты счастье! Он женится!
— Господи! — пораженно выпалила я. — Кто ж на него позарился?!
— Может, он и не мужчина мечты, зато тетка однушку ему оставила. Он продает ее и собирается в центр переезжать. Вот так вот! А ты все ждешь принца на белом коне!
— Светик, — грустно улыбнулась я подруге и подлила ей еще горячего чая. — Если бы принц приехал с таким же пузом и рожей, как у Михайлова, я бы и от него отказалась. И конь бы белоснежный с полцарством не помог.
— Лиль, я серьезно! — вздохнула подруга. — Сидишь в библиотеке, как мышь: волосы в пучок собраны, в кофте бабкиной и без грамма макияжа. Ну, что же ты?!
— Так ко мне же только бабки да дети приходят. Им все равно, как я выгляжу.
— Ну а вдруг случится чудо: пройдет мимо тебя классный мачо, а ты как мымра!
— Так я и есть мымра, — улыбнулась. — Самая настоящая. — Пригладила волосы по вискам, скосила глазки и подмигнула ей.
— Дура ты! — отчаянно махнула рукой Светка.
Она воодушевленно пыталась наставить меня на путь истинный, вытолкнуть навстречу моему счастью, да видимо, счастье боится меня и обходит стороной. Я уже давно смирилась с этим и теперь просто ценила тишину и умиротворенность одинокой жизни.
Отношения с мужчинами у меня никогда не складывались. Наверно, все дело во мне. Мы с мамой всегда жили скромно, поэтому одевалась я очень просто, даже блекло. Носила очки. Еще и стеснительная. Не удивительно, что меня не любили в классе и сторонились. И все же я жила мечтой, что, закончив школу, поступлю куда-нибудь, найду нормальную работу, но неудачница — это навсегда.
Закончив в центре торговый колледж, я утроилась в супермаркет, однако мама заболела, и я вынуждена была вернуться домой, чтобы помогать ей. Работы нормальной в маленьком городишке нет, и пришлось пойти уборщицей в библиотеку. Повезло, что мы с Ниной Владимировной сработались, и она при возможности зачислила меня помощником библиотекаря. А потом, когда ушла на пенсию, я осталась вместо нее.
Вот так я и оказалась среди книг.
В один зимний вечер, поддавшись на Светкины уговоры, как-то зарегистрировалась на сайте знакомств, но после первой же встречи удалила анкету. Или я не умею выбирать, или карма у меня такая, но вместо симпатичного мужчины, который смотрел на меня с фотографии, пришел обрюзгший, немолодой тип. Вдобавок он сразу же нагло позвал к себе в гости.
— А чего кота за хвост тянуть? — паскудно ухмыльнулся, обдавая несвежим дыханием. — Пока предлагают, соглашайся.
Я развернулась, чтобы уйти, и вслед донеслось:
— Да кому ты сдалась, уродина!
Весь оставшийся вечер я проплакала. И раньше понимала, что не красавица, но гадость хама окончательно привила комплекс неполноценности, и я замкнулась.
Так и живу. Жилье есть — досталось от мамы. На жизнь хватает. Вроде бы грех жаловаться, только в душе тоскливо. Очень хочу ребенка: малыша или малышку, свою кровиночку. Только от кого?
Вот и читаю книги запоем. Это сегодня Светка в честь своего дня рождения заглянула. Принесла тортик, бутылочку коньяка.
Но, кажется, коньяк паленый, потому что сильно в голову ударил, хотя выпила я совсем чуть-чуть.
— Все, больше не буду, — встала я из-за стола, заварила еще свежего чаю с ароматными кусочками фруктов и налила в две чашки.
— Какая ты нежная дева, — поддела подружка. Но шутки шутками, а мне
от коньяка все хуже: напала слабость и вдобавок жуткая зевота.
— Так, с тобой все понятно, — нахмурилась Светик, — ты уже старушка. Только чаю надо, плюшек, плед да баиньки.
— Ага, не отказалась бы, — кивнула я, зевая в голос. — Но тебе, мать, тоже бы плюшек, ватрушек да выспаться бы, — похлопала подругу по плечу, провожая в коридор.
Когда за Светкой закрыла дверь, я, держась за стенку, дошла до старенького дивана и прилегла.
Мерно тикают часы, голова кружится, будто катаюсь на карусели, тошнит… Яркие фары за окном осветили темную улицу и потолок, резанув по глазам, и снова стемнело. А потом я, наконец, заснула.
Глава 1
Голова гудит так, что очнувшись, первым делом подумала, будто умираю. Вот-вот душа отлетит. Еще во рту невероятная сухость, как в выжженной пустыне.
«Никогда больше не буду пить!» — собрав силы, я попыталась сесть на постели, но с трудом смогла лишь повернуть голову. Однако кто-то склонился надо мной и поднес ко рту чашку с горькой водой.
— Тихо-тихо… — прошептали над ухом. Я вздрогнула.
«Неужели в больнице?! Но как?!» — чужих в моей квартире не должно быть! С трудом разлепила веки и увидела… склонившуюся девушку в темном, по горло ситцевом платье, косичкой, перекинутой через плечо, и белом чепце. Она смотрела на меня так же испуганно, как и я на нее.
— Ты… кто? — ошарашенно спросила я и чуть в обморок не упала, потому что голос был не моим! Ко всему еще девчонка выпучила глаза, отскочила от кровати и бросилась вон из комнаты, оглашая истошными криками незнакомый мне дом, с оббитыми ситцем стенами:
— Госпожа Корфина потеряла память! Потеряла память!
