— Мы уже неоднократно переносили ее с места наместо, — искренне ответил Маттиас.
Наступила очередь Эммануэль попробовать объяснить всеСтефани:
— Это история о строительстве несуществующей плотины,но в конце фильма ее все же удается построить.
— Я хотела понять нечто другое, — сказала Стефани,внутренне ощущая, что ее чувство реальности начинает давать трещину.
— Эммануэль не совсем верно сказала, — вмешалсяЖан. — Если быть точным, речь идет о строительстве бесполезной плотины.Именно по этой причине и не удается построить ее.
Стефани взглянула на Монель, словно та могла подсказать ейключ к разгадке тайны, и Монель, почувствовав взгляд, сказала:
— Нельзя исключать и того, что жители поселка незаметнодля себя начнут воспринимать наше строительство слишком серьезно. Но ведь любоестроительство должно быть немного игрой, не так ли?
Маттиасу пришлось опять вмешаться, хотя он избегал говоритьпоследним:
— Если мне не удалось объяснить тебе все, Стефани, этовина моя и только моя. Я забыл рассказать тебе о финале. Когда жители поселкане обнаруживают плотины на месте, они решают начать ее строительство сначала.
У Стефани вдруг исчезло желание шутить на эту тему. В концеконцов, в жизни существует множество вещей в тысячу раз более важных, чем этаплотина. Но почему такой специалист и профессионал, как Жан, дал разрушить своедетище? Это самое интересное для нее в сюжете фильма. А может, в этом весьсмысл сюжета?
— Еще один вопрос, Маттиас, — вновь обратилась кнему Стефани. — Почему для строительства псевдоплотины тебе понадобилсяспециалист по строительству настоящих плотин?
Неожиданно вместо Маттиаса ей ответил Жан:
— Только тот, кто знает, насколько лицемерна окружающаядействительность, может построить настоящую фальшивку.
— Чтобы осуществить вымысел, прежде всего нужно знатьреальность, иначе мы вновь придем к ошибкам, которые совершил Создатель, —добавил Маттиас. — Жан, когда я только предложил ему сотрудничество, тожемало что соображал, он был просто уверен, что речь идет о съемке фильма, итолько значительно позже понял, что мы будем работать над идеей, которая неимеет ничего общего с миром кино.
— А не является ли это своеобразным предательством поотношению к твоей профессии? — воскликнула Стефани.
— Моей профессии? Но я не режиссер, я географ. Вернее,был таковым. Моей специальностью были реки. Я еще тогда понимал, что отношения,связывающие мир человека и природу, в значительной степени определяют их общуюсудьбу. Жану пришлось признать, что именно эта мысль должна лечь в основусюжета. Мы расскажем о течении воды и тех, кто пытается изменить его направление.
— Весьма признательна за предоставленнуюинформацию, — отрезала Стефани, — но меня несколько смущает то, чтоЖан после стольких лет серьезного строительства занялся тем, что я, прошупрощения, называю клоунадой. Честно говоря, мне вдруг показалось, что имовладело стремление к уничтожению того, что он построил раньше. Такое частовстречается в определенном возрасте у людей с решительным складом характера.
— В определенном возрасте? — переспросил Жан.
— Стариком можно стать в любой момент жизни, —ответила Стефани и, повернувшись к Маттиасу, спросила:
— Разве не так?
Маттиас поставил на стол чашечку с недопитым кофе и, сделаврукой извиняющийся жест, сказал:
— Прошу прощения, если не смогу достаточноквалифицированно ответить на этот вопрос. У меня нет никакого личного опыта врешении подобных проблем.
— У Маттиаса есть один дефект, — вмешаласьМонель, — он слишком щепетилен. — С этими словами она положила ладоньна руку мужа.
Стефани с удивлением заметила, насколько различались междусобой их руки: темно-красные, слегка шершавые у Маттиаса и прозрачно-белые,маленькие у Монель. Они казались хрупкими, когда их сжимала большая, крепкаярука Маттиаса… Что заставляет, думала Стефани, этого семидесятилетнего ученогозаниматься вещами, без которых он может прекрасно обойтись?
Монель проследила за направлением взгляда Стефани и уженачала опасаться, что та воспримет ее сентиментальный жест как нечто устаревшееи потому смешное. Неужели рука Маттиаса, испещренная крупными венами,пересекающими ее вдоль и поперек, могла смутить ее больше, чем кажется? Но ведьболее пятидесяти лет она не устает повторять одну и ту же фразу: «Маттиас — мойлокомотив, который время от времени я оставляю в мастерской для починки».
Стефани наконец отвела от них взгляд, и Монель смоглавздохнуть с облегчением.
— Любимый, — обратилась она к мужу, — помнишьте два года, что ты провел без меня? О, наши тайные свидания!
Странная нежность, думала Стефани. Она была уверена, что самавряд ли способна на такие чувства.
Маттиас подумал, что их гостья имеет право на то, чтобы ееввели в курс жизни в Шан-Лу, и не при помощи каких-то намеков, а прямо иоткровенно. Он повернулся к близнецам и попросил собрать для него и Монельбукет цветов на свой вкус, поскольку они лучше всех разбираются в цветах. Дети,польщенные оценкой своих знаний, убежали.
— Маттиас, — обратилась к нему Эммануэль, —можно подумать, ты собираешься признаться в чем-то аморальном!
— Дорогая, ты прекрасно знаешь, что я разделяю все твоиидеи, но Монель мне кажется более замкнутой, чем ты думаешь.
Видимо, Монель была не согласна с мнением мужа и поспешилазаявить:
— Стефани, Маттиас хотел сказать, что я никогда не былаему неверна, хотя время от времени покидала его. Я жила тогда с молодойженщиной, которую искренне любила, почти так же, как Маттиаса. — И послепаузы добавила:
— Однажды я уехала от Маттиаса почти на два года. Этобыло долго, и нам очень не хватало друг друга.
В комнате воцарилась тишина, и, чтобы разрядить ее, Монельвновь заговорила:
— Мне непонятно, зачем было делать тайну из стольестественных вещей. Мало кто может понять, что и в это время мы не переставалилюбить друг друга. Мы любим друг друга с первого дня нашей встречи и никогда неизменяли друг другу ни с женщиной, ни с мужчиной!
— Разве любовь между двумя женщинами нечто иное? —спросила Стефани.
— Я не изменяла и ей, — возразила Монель. — Яникогда не обещала ей верности и не была связана с ней узами договора.
Маттиас почувствовал, что настал его черед.
— Мы с Монель встречались украдкой, но она не изменяласвоей подруге, мы говорили друг другу нежные слова, держались за руки и ничегобольше. — С этими словами Маттиас взглянул на Стефани с какой-то хитрецойво взгляде и добавил:
