– Мне нельзя волноваться и сердиться, – вздохнул Бэйн. – Впротивном случае я рискую тут же отдать концы. Беда в том, что и спокойным яоставаться не могу. Что они собираются делать с этой пленкой?
– Они могут только попытаться вас шантажировать, а в случаенеудачи постараются пойти на сделку с пострадавшим банком. И тогда наступитпора действовать Брогану. Он может представиться частным детективом, способнымраздобыть для банка информацию. Он предложит свои услуги за минимальноевознаграждение и пообещает найти улику, которая позволит банку предъявить вамиск.
– Я не могу этого допустить ни в коем случае, мистер Мейсон.
– Почему, собственно? Возможно, как раз лучше придать этодело огласке в суде.
– Для меня такой выход неприемлем. Газеты раструбят об этомпо всей стране. Станут думать, что я и впрямь был соучастником Фрича в этомограблении. Если истина и восторжествует, то огласка уже успеет покрыть позоромнашу семью. Уж лучше заплатить и отделаться от этих мошенников.
– Но вы никогда не отделаетесь от них. Поймите это. У нихесть «оригинал», с которого можно записать много копий. Броган уверял меня, чтосуществует только одна пленка – та, которую мы слышали, но теперь я уверен, чтоэто была копия.
– Не волнуйся, папа, оставь этих жуликов мистеру Мейсону, –примирительно сказала Сильвия. – Он найдет способ их унять. Положись на него.
– Пожалуй, я так и сделаю, но мне хотелось бы послушатьзапись и убедиться, что это мой голос.
– Это твой голос, папа, – сказала Сильвия.
– Это ваш голос, – подтвердил Мейсон, – но вам не следуетбеспокоиться, я уверен, мы расстроим их планы. Они сфабриковали эту запись, но,мистер Бэйн, на этой пленке в том, что вы говорите, нет ничего, уличающеголично вас. Провокационные вопросы задает Фрич. Вы в своих ответах лишьсоглашаетесь с ним. Завтра в девять утра я буду у Брогана и еще раз послушаюэту запись.
Веки Бэйна начали опускаться, он кивнул, закрыл глаза иуронил голову на грудь. Дыхание его было ровным и спокойным.
Вернувшаяся в комнату Хэтти приложила к губам палец. Всетихонько, на цыпочках вышли оттуда, прикрыв за собой дверь.
– Врач дал ему сердечное и еще успокаивающее, – пояснилаХэтти, – но отец был расстроен и не мог уснуть. Разговор с вами хорошоподействовал на него, мистер Мейсон. Я заметила, что он успокаивается, беседуяс вами. А ты, Сильвия?
– Да, конечно.
– Я сейчас еду в свой офис, – сказал Мейсон. – Неприсоединитесь ли вы ко мне завтра в девять утра, миссис Этвуд?
– С удовольствием. Но это для меня слишком рано, если япоеду отсюда. Давайте встретимся… сейчас, минутку… А что, если я приеду прямо кБрогану? Как вы на это смотрите?
– Отлично, встретимся там.
– Значит, завтра в девять. А сейчас я отвезу вас в офис,мистер Мейсон.
– Послушайте, – вмешался Эдисон Дойл. – Я как раз собираюсьв верхнюю часть города и с удовольствием подвезу мистера Мейсона. Вам лучшеостаться с отцом.
– Пожалуй, так, – нерешительно сказала Сильвия. – Отцу можетпонадобиться моя помощь. Вы не против, мистер Мейсон?
– Конечно нет. Надеюсь, нам удалось как-то успокоить вашегоотца.
– О, я уверена в этом, – заявила Хэтти. – Папа оченьпереживал. Он знает о Фриче нечто такое, чего не знаем мы и что его сильнопугает. По-моему, Фрич очень решительный и опасный человек.
– Для вас было неожиданностью, что он позвонил мистеруБэйну? – спросил Дойл, обращаясь к Хэтти.
– Это говорит о том, что он в безвыходном положении, –сказал Мейсон.
– Боюсь, я не очень-то все это поняла, – ответила Хэттирастерянно.
– Пойми одно, – вмешалась Сильвия, – как только за этовзялся мистер Мейсон, они поняли, что обречены на поражение, и тогда Джей-Джейпозвонил отцу и пытался его запугать, не думая о последствиях.
– Тогда надо задать ему хорошую взбучку, – возмутился ЭдисонДойл. – Выходит, он в сговоре с этим своим частным детективом.
– Разумеется, – сказал Мейсон. – Он и живет рядом с Броганомпод именем Фрэнка Риди. Но если мы доберемся до главной улики, в чем я несомневаюсь, то их арестуют за преступный сговор.
– Папа будет против этого, – возразила Хэтти. – Он незахочет никакой огласки.
– Ну, пойдемте, мистер Мейсон, – прервал разговор Дойл. –Мой автомобиль не самая последняя модель, но как-нибудь довезет нас.
– У меня к вам вопрос, касающийся правовой стороны этогодела, мистер Мейсон, – сказал Дойл, усевшись за руль старенького автомобиля.
– Пожалуйста.
– Как можно доказать подлинность этой записи или то, что она– подделка?
– На основании показаний Фрича. Другими словами, Фрич выйдетна свидетельское место и под присягой подтвердит, что этот разговор имел местои что он записал его на пленку, чтобы защитить себя.
– Но ведь Фрич – мошенник?
– Несомненно.
– И шантажист?
– Несомненно.
– А если Фрич почему-либо не явится для дачи показаний, тоэту пленку нельзя будет использовать?
– Совершенно верно. Фрич непременно должен будет показать,что на пленке записан подлинный разговор, происходивший между ним и Бэйном.
– А во время перекрестного допроса Фричу придется признать,что он ограбил банк?
– По-видимому, да.
– Но вы ведь при перекрестном допросе разобьете его в пух ипрах.
– Постарался бы, но дело в том, что передача этого дела всуд вызовет ту нежелательную огласку, которая беспокоит мистера Бэйна.
– Вы правы. Я думаю, что Бэйн боится не за себя. Он преждевсего думает о дочерях – двух прекрасных девушках. И над ними нависла такаяопасность… Нет, мы не должны допустить этого, мистер Мейсон!
Мейсон кивнул, соглашаясь.
– Такие прекрасные девушки! – повторил Дойл. – ВозьмитеХэтти, преданную семье, внимательную и скромную. Ну а Сильвия Этвуд в рекламене нуждается. Она настоящая красавица. Сколько в ней радости, энергии: с нейчувствуешь себя другим человеком. Признаться, я очень серьезно отношусь кжизни, мистер Мейсон, и мало что вижу, кроме чертежной доски. Возможно, я станухорошим архитектором, но ведь жизнь-то проходит.
– Вы скоро убедитесь, что трудились недаром.
– Вы, конечно, правы, но когда видишь, что случается слюдьми, которые воспринимают жизнь слишком серьезно, и сравниваешь с такими,как Сильвия… Не знаю, мистер Мейсон, наверно, жизнь нужно расходовать, какденьги. Их нельзя только копить – ничего хорошего из этого не выйдет. Так ижизнь нужно проживать, ведь нет ничего более преходящего, чем секунды, которыеотсчитывает стрелка часов. Они невозвратимы. Их надо беречь. Ими надопользоваться.
