и хотел попросить подаяние, а вместо этого попал словно в огненную яму! Братья мои! Скорей идите сюда! Выручайте меня из беды, пока не поздно, больше двух часов я никак не вытерплю такой пытки, и тогда мне конец!»
Как ни страдал и ни терзался Танский монах, все же он внимательно следил за девицами. А девицы закрепили концы веревки, убедились в том, что монах крепко привязан, и стали раздеваться. Монах еще больше встревожился: «Очевидно, они снимают одежду, чтобы испытать меня», – в ужасе подумал он.
Однако девицы оголились только до нижней части живота и стали являть свое волшебство: у каждой из живота вдруг показался толстый шелковый шнур – вы не поверите, – толщиной в утиное яйцо. Послышался шум и грохот, все засверкало и заблестело, словно посыпалась яшма или серебро, и вскоре вся дверь оказалась затянутой этими шнурами. Но об этом мы рассказывать не будем.
Вернемся к Сунь У-куну, Чжу Ба-цзе и Ша-сэну. Они ждали наставника у обочины дороги, причем Чжу Ба-цзе и Ша-сэн пасли коня и сторожили поклажу, а Сунь У-кун, непоседливый от природы, лазил по деревьям, срывал листья и искал плоды. Стучайно он оглянулся и вдруг увидел яркое сияние. В страхе и смятении он поспешно слез с дерева и стал кричать своим собратьям:
– Беда! Беда! С нашим наставником что-то случилось. Ему грозит опасность! Глядите, – продолжал он, указывая рукой на лучи яркого сияния, – что происходит в скиту?
Чжу Ба-цзе и Ша-сэн начали всматриваться и увидели что- то очень белое, похожее на снег, но белее снега, что-то сверкающее, похожее на серебро, но блестевшее ярче серебра.
– Хватит смотреть и зря тратить время! – заключил Чжу Ба-цзе. – Наш наставник попался в лапы злым оборотням. Надо скорей идти выручать его!
– Просвещенный брат мой, не кричи так! – остановил его Сунь У-кун. – Вы все равно ничего не сможете сделать. Обождите, я живо слетаю туда и узнаю, что случилось.
– Брат! Будь осторожен, – предупредил его Ша-сэн.
– Я сам знаю, как вести себя, – ответил ему Сунь У-кун.
Ну и молодец наш мудрый Сунь У-кун! Подпоясав покрепче свою одежду из тигровой шкуры, он взял в руки посох с золотыми обручами и направился широкими шагами к скиту. Там он увидел, что все вокруг в сотни и тысячи слоев затянуто шелковыми шнурами, которые переплетались, словно основа и уток в ткани. Сунь У-кун пощупал их, они были влажные и липкие. Сунь У-кун никак не мог представить себе, что это такое. Он поднял свой посох и произнес:
– Сейчас так хвачу, что будь здесь хоть десять тысяч слоев, все равно перерублю!
Он собрался было нанести сокрушительный удар, но удержался и добавил:
– Если бы передо мной было что-то твердое, я, конечно, разбил бы его вдребезги. А ведь это какая-то мягкая масса. Своим ударом я лишь сплющу ее, и все. Если же я растревожу самого оборотня, он опутает и меня своим шнуром, и ничего хорошего из этого не получится. Нет! Надо сперва толком все разузнать, чтобы бить наверняка!
И к кому бы, вы думали, Сунь У-кун обратился с расспросами? Вот послушайте!
Он прищелкнул пальцами, прочел заклинание и вызвал духа местности, который обитал в храме и от заклинания стал кружиться словно жернов крупорушки. Жена удивилась:
– Ты что, старик? Чего кружишься на одном месте? Очумел, что ли? Можно подумать, что у тебя припадок падучей.
– Ничего ты не знаешь! – сердито ответил ей дух местности. – Ничего! Есть такой Мудрец, равный небу… Он пожаловал сюда, а я не вышел встречать его, как положено. Вот он и вызывает меня к себе…
– Так иди скорей, представься ему, – посоветовала жена, – и дело с концом! Чего же зря здесь кружиться?
– Да знаешь ты, какой у него посох тяжелый? – плаксиво ответил старик. – Если выйдешь к нему, он начнет тебя дубасить, ни на что не посмотрит.
– Что ты? – усомнилась жена. – Он ведь увидит, какой ты старенький! Неужто у него рука поднимется на тебя?
– Он всю жизнь любит попить винца за чужой счет, – отвечал дух местности, – особенно за счет стариков.
Они еще немного потолковали, но ничего не придумали, и пришлось выйти на зов. Дрожа от страха, дух местности опустился на колени у обочины дороги и крикнул:
– Великий Мудрец! Дух местности явился к тебе и нижайше бьет челом!
– Нечего валяться в пыли! Вставай! – строго приказал Сунь У-кун. – Не беспокойся, я бить тебя не буду. Скажи мне только, как называется это место?
– Откуда ты прибыл сюда, Великий Мудрец? – обрадованно заговорил дух местности.
– Я прибыл из восточных земель и направляюсь на Запад.
– Если ты прибыл с востока, – молвил дух местности, – то, должно быть, остановился вон на той горе.
– Совершенно верно, – подтвердил Сунь У-кун, – наша поклажа и конь находятся там. Видишь?
– Вижу, – ответил дух, – эта гора называется Паутиновой. А в ней есть пещера, которая тоже называется Паутиновой. В этой пещере обитают семь оборотней…
– Какого пола? – перебил его Сунь У-кун, – мужского или женского?
– Женского, – отвечал дух местности.
– А какими волшебными силами они обладают?
– Этого мне не дано знать, – скромно ответил дух местности, – так как я слаб и немощен, знаю лишь, что прямо на юг отсюда примерно на расстоянии трех ли есть источник Омовения от грязи. Вода в нем очень теплая. Собственно говоря, этот источник принадлежал семерым бессмертным девам-небожительницам и служил им местом купания, но с тех пор как здесь поселились эти оборотни, они завладели источником, а девы-небожительницы не стали даже с ними бороться, так даром и уступили. Видимо, у оборотней есть какие-то волшебные чары, настолько сильные, что девы-небожительницы не решились тягаться с ними…
– А для чего им нужно было завладеть источником? – спросил Сунь У-кун.
– Как только они завладели им, – ответил дух местности, – так каждый день три раза стали купаться в нем. Сейчас уже прошла четвертая стража, а в следующую, пятую, стражу они обязательно появятся и начнут шуметь!
– Вот оно что! – произнес Сунь У-кун, внимательно выслушав, духа местности. – Ты пока что возвращайся к себе, а я попробую сам с ними справиться.
Дух местности совершил земной поклон, стукнув лбом о землю, и, трясясь всем телом, отправился обратно в свой храм. Великий Мудрец остался один и прибег к волшебству. Он встряхнулся, превратился в мушку и уселся на стебельке придорожной травы, поджидая оборотней. Вскоре послышался шелест: казалось, куча шелкопрядов ест листву тутовника или шумит морской прибой. Прошло немного времени, примерно столько, сколько необходимо на то, чтобы выпить полчашки горячего чаю, и все шелковые
