Самым существенным пороком формальной логики Канта является положенный в ее основу принцип, согласно которому форма мышления совершенно не зависит от содержания. По учению Канта, «логика отвлекается от всякого содержания знания, а следовательно, и от самих вещей»[88]. Этот полный отрыв формы от содержания мотивируется тем, что реальную сущность вещей мы нигде не можем усмотреть. Агностицизм Канта накладывает свою печать на его логику, которая в силу лежащего в ее основе субъективно-идеалистического и агностического принципа становится сугубо формалистической. В тесной связи с этим стоит и другой порок логики Канта – ее нормативизм, согласно которому все формы и законы мышления вытекают исключительно из требований самого рассудка и не имеют никакого отношения к объективной реальности, не связаны с ней и нисколько не зависят от нее.
Глава XIV
Логика в России в XVIII-XIX вв.
Конец XVII и первая четверть XVIII в. в истории России были временем царствования Петра I, ознаменовавшимся крупными экономическими, политическими и культурными преобразованиями, основной задачей которых было стремление преодолеть отсталость России. Политика Петра была направлена на сохранение и укрепление феодально-крепостнического строя, усиление эксплуатации крестьян, увеличение политической роли дворян, укрепление военной мощи России и в связи с этим на развитие промышленности и торговли, поддержку заводчиков и купеческого сословия. Все это потребовало мероприятий и в области культуры, прежде всего создания технических и общеобразовательных школ и развития науки.
Что касается логики, то в XVIII в. в России она является предметом преподавания прежде всего в духовных академиях и семинариях.
В 1701 г. была учреждена Киевская духовная академия на основе могилянского коллегиума. Первым префектом ее был Стефан Яворский. В Киевской духовной академии, начиная со Стефана Яворского, установилась традиция, что курсы философии и логики читал сам префект. Курсы логики читались на латинском языке сперва в духе средневековой схоластики (по образцу компендиума Петра Испанского), некоторое время была в ходу картезианская логика, а затем – в духе вольфинской неосхоластики.
Курсы логики, читанные Стефаном Яворским и следовавшими за ним префектами Киевской духовной академии, остались не напечатанными и хранятся в Киевской публичной библиотеке.
Подобная постановка преподавания логики была в XVIII в. и в Московской славяно-греко-латинской академии. В ней логика преподавалась как одно из «семи свободных искусств». Став местоблюстителем патриаршего престола, Стефан Яворский преобразил эту Московскую академию по образцу Киевской духовной академии, перенеся центр тяжести учения в ней на латинский язык вместо ранее господствовавшего греческого языка.
В 1814 г. Славяно-греко-латинская академия была закрыта и на ее основе была учреждена Московская духовная академия.
В 1797 г. были созданы в России еще две духовные академии – Казанская и Петербургская.
В XVIII в. в России возникли и первые центры светской науки: в 1725 г. была открыта Петербургская академия наук и в 1755 г. – Московский университет. При Петербургской академии наук в XVIII в. для обучения юношества были учреждены гимназия и университет.
В первой половине XVIII в. преподавание логики в Киевской духовной академии и Московской славяно-греко-латинской академии носило схоластический характер. С критикой этой схоластической логики выступил Василий Никитич Татищев (1686–1750), видный государственный деятель и многосторонний ученый, первый историк России.
Он требовал отмежевания науки от религии и утверждал, что только то может быть признано истинным, что подтверждается чувственным опытом и разумом. Он был знаком с математическим естествознанием и с западноевропейской философией (с учениями Декарта, Гоббса, Локка, Пьера Бейля и др.). Его собственное мировоззрение было дуалистическим и рационалистическим. Он критически относился к богословию и вел борьбу со схоластикой. Он обвинял церковнослужителей в том, что они стремятся держать народ в невежестве и слепой вере.
В своем произведении «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» (1733) Татищев выступает в защиту просвещения и говорит, что наука дает людям подлинное благополучие.
Обличая духовенство как врагов науки и прогресса, Татищев приводил в качестве примера Исиакию, в которой глубокий упадок культуры и науки обусловлен засилием римско-католического духовенства, религиозным фанатизмом и церковной цензурой над печатью.
Татищев развивал учение, что в материальном мире господствуют естественные законы и все причинно обусловлено. Источником человеческого знания о материальном мире он признавал воздействие предметов внешнего мира на органы чувств и последующую обработку этих данных умом.
Выступая против схоластики, Татищев солидаризируется с Декартом и примыкает к его критике силлогистики. Он восхваляет Декарта за опровержение философии Аристотеля и его логики. «Пустым, силлогизмам» Татищев противопоставляет подлинно научные доказательства, образцы которых он усматривает у Декарта. Он подверг суровой критике Московскую духовную академию за господство в ней пустой бесплодной схоластики, за то, что она не дает своим питомцам никаких реальных знаний и учит их только искусству пустых словопрений. Татищев говорит о необходимости отличать от подлинных наук лженауки, которые сеют суеверия и предрассудки и приносят вред обществу.
Ратуя за просвещение народа, Татищев говорил о необходимости обучения элементарной грамоте всех крестьянских детей – как мальчиков, так и девочек. Он высказывался за необходимость развития сети учебных заведений в России, в особенности технических, требовал свободы научной мысли как необходимого условия для процветания научного знания. Он дал классификацию наук, в которой на первое место ставил науки, необходимые для жизни, на второе – полезные науки, на третье – науки «развлекательные», на четвертое – науки, удовлетворяющие лишь любознательность, и на последнее место – лженауки.
Таким образом, здесь в основу классификации положен признак практического значения наук, и с этой точки зрения науки делятся на подлинные и лженауки; что касается подлинных наук, то они относятся, с одной стороны, к необходимым и полезным, а с другой – к служащим для развлечения и удовлетворения любознательности. Прогресс общества, по мнению Татищева, зависит от «умопросвещения» – от развития наук и распространения знаний.
Одновременно с Татищевым протекала деятельность другого выдающегося прогрессивного русского писателя, Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708–1744). Сын молдавского господаря, воспитанник Московской славяно-греко-латинской академии и гимназии при Петербургской академии наук, Кантемир был ревностным сторонником петровских реформ. В историю русской литературы он вошел как родоначальник русской сатиры, а в историю русской философии – как видный пропагандист просветительских идей в России. Его сатира «К уму своему. На хулящих учение» (1729 г.) осмеивает противников просвещения и науки; его философский трактат «Письма о природе и человеке» (1742 г.) написан в духе философии Просвещения.
