красотой и здоровьем, рыжеволосая, розовощекая, ясноглазая. Теперь она исхудала, волосы тусклые, глаза безжизненные. Елизавета вспомнила завещание Артура и вопиющее упущение, которое он сделал. Действительно ли Кэтрин так скорбела из-за смерти Артура, или ее жалкий вид – результат болезни? Определить это не представлялось возможным, и расспрашивать невестку Елизавета не хотела. Лучше считать, что она безутешна в своей утрате.
– Добро пожаловать, мое дорогое дитя. – Елизавета подняла Кэтрин из реверанса, чувствуя, как выпирают кости ее позвоночника из-под бархатного платья. – Сердце мое было с вами в эти последние недели.
– Как и мое – с вашим величеством, – ответила Кэтрин.
– Я вам очень сочувствую – овдоветь такой молодой. Хочу заверить вас, что, пока вы в Англии, материнская и отцовская забота вам обеспечена.
– Благодарю вас, ваше величество. – На глазах принцессы блеснули слезы.
– Король собирается определить вам место, где вы поселитесь, пока ваше будущее не определено, – сказала Елизавета и жестом пригласила Кэтрин садиться. – Есть два места на выбор: дворец епископа Даремского на Стрэнде, неподалеку от Лондона, или дворец архиепископа Кентерберийского в Кройдоне, что в нескольких милях к югу.
Кэтрин попыталась улыбнуться:
– Его величество очень добр. Какой из дворцов порекомендует ваше величество?
– Я бы поехала в Кройдон, он расположен в сельской местности, и при этом оттуда удобно добираться до Сити и Вестминстера. Это прекрасный дворец, вполне подходящий для принцессы, и воздух там здоровый.
– Тогда я поеду туда. Но, мадам, что же теперь будет со мною?
– Честно говоря, Кэтрин, мы с королем еще это не обсуждали. Мы скорбели о смерти Артура и больше беспокоились о вашем здоровье, чем о будущем. Но я поговорю с его милостью сегодня же вечером.
– Благодарю вас, мадам.
– Вы хотели бы вернуться домой, в Испанию? – мягко спросила Елизавета.
Девушка сглотнула.
– Я хочу поступить так, как будет угодно моим родителям. – Это был правильный ответ знающей свой долг дочери. Кэтрин хорошо воспитали.
– Разумеется. Мы вернемся к этому завтра. И я прикажу, чтобы для вас подготовили дворец Кройдон.
За ужином в тот вечер Елизавета обратилась к Генриху:
– Какие у вас планы насчет Кэтрин?
Король вздохнул:
– Многое зависит от желаний Фердинанда и Изабеллы. Они прислали соболезнования и написали, что известие о смерти Артура причинило им глубокое горе, но следует покорно принимать волю Божью.
– Как бы тяжело это ни давалось, – печально промолвила Елизавета.
Генрих взял ее за руку:
– Мой приоритет – сохранение союза с Испанией. Этого можно достичь, выдав Кэтрин замуж за Гарри.
– Но ему еще нет и одиннадцати лет, а ей шестнадцать. Они будут плохо подходить друг другу.
– Cariad, дело в союзе Англии с Испанией. Через несколько лет разница в возрасте перестанет иметь значение. Вы видели, как Гарри смотрит на нее? Как смотрел во время свадьбы? Он всегда страстно желал того, что имел Артур. Теперь он получит корону Артура и, могу поспорить, от его невесты тоже не откажется.
Елизавета вспомнила все те ситуации, когда она видела Гарри и Кэтрин вместе. Да, ее младший сын не скрывал своего восхищения ею. Из этого что-то могло выйти.
– Но дозволит ли такой брак Церковь? – спросила она. – Они родственники по браку. Такой союз могут счесть кровосмесительным.
– Мне нужно посоветоваться на этот счет с епископами. Но я жду, чтобы испанские суверены высказали свое желание, чего они хотят для Кэтрин. Надеюсь, они увидят, какие выгоды сулит ее брак с Гарри. Бог свидетель, я не хочу возвращать половину приданого, которое она привезла с собой, и желаю получить остальное. Но больше всего мне нужен союз.
Назавтра Елизавета увиделась с Кэтрин и сообщила ей: Генрих ждет, что скажут ее родители. Днем принцесса уехала в Кройдон. Глядя вслед удаляющимся носилкам, Елизавета пошатнулась, чувствуя себя измотанной, у нее слегка кружилась голова. Доктор Льюис был в отъезде, поэтому послали за лондонским врачом, который прописал ей отдых и здоровое питание.
Елизавета не хотела валяться в постели, в таком случае у нее появлялось время на тяжкие раздумья об Артуре. Она хотела быть на ногах, заниматься делами, но стоило ей ослушаться предписаний врача, как на нее навалилось такое изнеможение, что пришлось послать за хирургом, который пустил ей кровь, велел лечь в кровать, и она пролежала там три дня, стараясь сосредоточиться на книгах или разговорах с дамами, которые сидели с нею, чтобы тревожные думы об Артуре не вторгались в ее голову.
Кэтрин тоже постоянно появлялась в мыслях Елизаветы, и она отправила пажа справиться о здоровье невестки. Тот принес ответ: принцесса сказала, что стала больше есть и немного поправилась. Елизавета задумалась, не беременна ли она? Но ведь испанский врач утверждал, что Артур был слишком слаб, чтобы вступить в настоящие супружеские отношения. Но откуда ему знать наверняка, что происходило или чего не происходило в постели молодоженов? Разве не восхитительно было бы, если бы Кэтрин носила ребенка Артура?
Это имело бы огромное значение. Если ребенок окажется мальчиком, он отодвинет Гарри с первого места в ряду наследников. Елизавета могла представить, как тот расстроится: Гарри невероятно гордился своим новым статусом наследника короля. Но доживет ли Генрих до момента, когда его внук станет взрослым? Ему уже сорок пять, а к тому времени будет за шестьдесят. Гарри может в конце концов оказаться правителем Англии в качестве регента.
Пока эти мысли кружились в голове Елизаветы, появился Генрих, отпустил ее дам и сел рядом с постелью жены:
– Как вы себя чувствуете сегодня, cariad?
– Кажется, немного лучше. Надеюсь на это. Я не могу все время лежать здесь.
– Не переутомляйтесь, – предостерег ее Генрих. – Вы должны заботиться о себе. Особенно если… – Он с надеждой взглянул на нее.
О Небо! Король думал, что она страдает от неприятных симптомов ранней стадии беременности. Верная своему слову, Елизавета принимала Генриха в своей постели с распростертыми объятиями, нуждаясь в утешении, которое дарила ей близость с ним, а также предлагая себя в качестве сосуда, где взрастет еще один наследник, который укрепит трон. Но пока еще не было никаких признаков, что она зачала ребенка.
– Это еще одна причина, почему я хочу скорее поправиться. – Елизавета улыбнулась и сжала руку мужа.
– Мы не должны торопить события, – ответил Генрих. – Я способен сдерживать свое нетерпение!
Глаза их встретились. Между ними зародились новая нежность и взаимопонимание. Смерть Артура сблизила их, объединила в общем горе, они стали мягче и добрее относиться друг к другу.
– У меня есть хорошие новости, – сменил тему Генрих. – Только что ко мне приходил доктор де Пуэбла.
