затаскивал ее себе на колени, не в силах удержаться от того, чтобы податься бедрами вверх.
Плевать на боль в паху.
Она воспламенила меня.
Шаннон обняла меня за плечи и осторожно покачивала бедрами. Так меня еще никто не обнимал.
— Не хочу, чтобы ты уходил, — простонала она мне на ухо.
Да, именно простонала.
Я тоже застонал, подался вперед и грубо притянул ее к себе, обнимал ее, качал ее и терял рассудок.
Ты играешь с огнем.
Она тебя погубит.
Черт!
— Мне пора ехать, — продолжал говорить я, уткнувшись лицом в ее великолепную шею и моля о вмешательстве свыше, которое остановило бы меня раньше, пока я не взял у нее то, что не смогу вернуть.
Пока она не забрала у меня то, что я не смогу вернуть.
Потому что таких чувств я еще не испытывал ни к кому.
И я знал, что благодаря этому никогда не буду эгоистом рядом с ней.
— Шаннон, мне действительно нужно ехать домой, — сказал ей со всей серьезностью, на какую был способен. — Пора.
— Да… да, конечно. Прости, — прошептала она, слезая с моих коленей. — Если ты так хочешь, — добавила она, отползая в дальний угол кровати.
Нет.
Нет, я совсем этого не хотел.
Но так было правильно.
Черт бы меня побрал!
Я даже не знал, откуда у меня еще взялась сила воли, но я слез с кровати и встал.
Двигаясь спиной к Шаннон, подошел к окну и сделал вид, будто разглядываю окрестности, когда на самом деле пытался незаметно разобраться с восстанием в штанах.
Я сознавал, что, скорее всего, пугаю Шаннон таким поведением, однако я не мог и шагу ступить, пока не успокоюсь.
Я чувствовал боль и возбуждение.
Жуткое сочетание.
Зажмурив глаза, я медленно дышал и старался восстановить контроль над собой. Я рисовал в воображении самые несексуальные картины: от покойной бабушки, да благословит Господь ее душу, до Гибси в женской одежде.
Когда Шаннон заговорила снова, мне уже удалось более или менее взять себя в руки.
— Джонни, — тихо произнесла она, продолжая сидеть на кровати. — Извини.
— Не извиняйся, — хрипло ответил я, надеясь, что не травмирую ее своим видом, когда повернусь. — Все хорошо. Я это… мне просто… пора ехать домой.
— Понимаю. — Она стыдливо кивнула и слезла с кровати. — Я тебя провожу.
Я плелся позади нее, зная, что если сокращу расстояние, то с большой вероятностью мы снова окажемся в ее комнате, и тогда случится непоправимое.
История повторялась: чем ближе был момент расставания с этой девчонкой, тем тоскливее мне становилось.
— Так я тебя увижу завтра? — спросила Шаннон, когда мы подошли к двери.
— Конечно. — Я засунул руку в карман и достал ключи от машины. — Обязательно увидишь.
— Спасибо за сегодняшний день.
— И тебе спасибо, что показала свою комнату, — ответил я, внутренне сжимаясь от своего дебильного комментария.
— О, да не за что, в любое время, — улыбаясь, сказала Шаннон.
Услышав опрометчивую фразу, я ухмыльнулся.
— Боже… — Она зажала рот и выкатила глаза. — Я не…
— Расслабься, — усмехнулся я. — Я понял, чтó ты хотела сказать.
Я шагнул к ней и чмокнул в щеку, потому что был мудацким мазохистом со склонностью к самоистязанию.
— Пока, Шаннон.
— Пока, Джонни, — прошептала она, ежась от уличного холода.
Я повернулся и пошел к машине, не рискуя оглядываться на Шаннон.
Мазохист или нет, если бы я оглянулся и посмотрел в ее полуночно-синие глаза, я бы в них утонул.
52. Грубое возвращение к реальности
Шаннон
— Чего приперлась? — прорычал отец, когда я вошла в гостиную.
После ухода Джонни я делала спешную уборку и по глупости оставила мобильник в гостиной.
— Оставила здесь телефон, — торопливо объяснила я.
Я так отвлеклась на Джонни, что все дела по дому сделала с рекордной скоростью.
— Бери и уматывай, — велел отец. — Сегодня сборная играет.
Разбрасывать вещи по дому мне было несвойственно, однако сегодня я витала в облаках.
Точнее, витала в Джонни.
Я знала, что позвать его к нам домой, да еще к себе в комнату, — все равно что играть в русскую рулетку.
Приди отец домой пораньше, он бы меня убил.
Проблема была в том, что, если бы мне снова представился такой случай, я бы сделала то же самое.
Находиться вместе с Джонни в моей в комнате, пусть и недолго, было чудом.
Это было личное.
И я чувствовала себя в безопасности.
Как будто ничто не могло тронуть меня, пока он рядом.
Возможно, каким-то извращенным образом я сделала это нарочно?
Словно подсознательно надеясь, что отец вернется раньше и увидит здоровенного парня, который не даст меня в обиду.
Безумная мысль.
Безумна была я сама.
Я вспоминала, как Джонни сидел на моей кровати, вспоминала его предложение подтянуть меня по математике, и от этих мыслей сердце бешено колотилось.
Какой же он умный!
Реально, он был невероятно образованный, терпеливый, плюс еще миллион удивительных качеств.
После его ухода я провела остаток вечера в состоянии эмоциональной перегрузки, думая о своем беспечном поведении.
Понятия не имею, чтó было у меня в голове, когда я залезла к нему на колени. Но мне все равно, потому что Джонни тоже обнял меня.
Он прижал меня к себе и обнял так крепко, что я и сейчас дрожала.
А на прощание он меня поцеловал.
Пусть только в щеку, но все равно поцеловал.
Его губы коснулись моего тела, и без принуждения.
Сейчас меня даже не волновали угрозы Беллы.
По крайней мере, в этот вечер.
Трудно думать о гадостях, когда случается что-то ошеломляюще позитивное.
Понимаю: Джонни воспринимал меня совсем не так, как я его, и вряд ли мы будем больше чем друзьями, но меня и это не волновало, потому что он все время был где-то поблизости.
Он был полон решимости мне помогать.
Не знаю, что между нами происходило, но, как бы оно ни называлось, я не хотела, чтобы это закончилось.
Я была готова оставаться ему другом.
Мне просто хотелось, чтобы он не исчезал из моей жизни.
Любым возможным способом.
Я хотела, чтобы он остался…
— Ты оглохла?
Пьяный голос отца пробился в мысли, резко возвращая меня в депрессивную реальность.
— Что?
— Я сказал: пошла вон из гостиной, — рявкнул он, бросив в меня пультом от телевизора. — Не могу смотреть матч, пока ты тут.
Пульт отскочил от моего бедра и упал на пол. Хлипкая крышка батарейного отсека отлетела в сторону, отчего батарейки закатились под диван.
— Извини.
Я торопливо отошла от телевизора, слазала за батарейками и снова вставила
