class="v">Но не молчание и лжи хитросплетенья.
Виновные в такой злокозненной игре,
Намеренно иль нет, опасны при дворе.
Пусть заметет следы и спрячет все улики
Тот подданный, что стал соперником владыки,
Но каждый вздох его как занесенный нож:
Он с заговорщиком, с цареубийцей схож.
А если счастлив он в своей любви незрячей,
Тогда в прощении нуждается тем паче,
Царю и, значит, всем грозя нанесть урон.
Сурена.
Пусть так, но, может быть, не так виновен он?
Он первый полюбил, и он любим, и все же
Ту, что его душе самой души дороже,
Готов властителю смиренно уступить.
Как не сочувствовать ему? Как не простить?
Пакор.
Достоин похвалы, кто уступил без спора,
Но если «Нет!» твердит она, предмет раздора,
Все пышные слова лишь для отвода глаз
И, лицемерные, вражду рождают в нас.
Сурена.
Не ты ли говорил, царевич, о прощенье?
Минуты не прошло — и речь ведешь о мщенье.
Прощенья царского не ждет высокий дух,
К угрозе мщения он замыкает слух.
Мои сподвижники вне городской ограды,
А у ворот стоят Силлация отряды;
Все ждут, что взять меня под стражу царь велит, —
Пусть ожидания напрасно он не длит,
Исполнить я готов владыки повеленья,
И меч и голову сложу без промедленья,
Вся кровь, вся жизнь моя царю принадлежат,
Но, утеряв меня, он не сочтет утрат.
Я славу заслужил и, если век мой дожит,
Примеру моему пусть следует, кто может.
И все же, оборвав в неистовстве мой путь,
Придется — и не раз — тебе о том вздохнуть.
Пакор.
Так с высшим говорить, Сурена, не пристало:
В спесивой доблести нет доблести нимало.
Ты подвиги свершал, выигрывал бои,
Отлично знает царь деяния твои.
Не раздражай его и не гневи меня ты,
Тогда твой властелин не понесет утраты.
Пример покорности всем подданным яви,
А не пример слепой и пагубной любви.
Высокого душой бесстрашье украшает,
Что с ним идет вразрез, все гордость заглушает,
Но большего, пойми, достичь бы мог герой,
Когда бы он себя обуздывал порой.
Царица к ночи здесь появится с Манданой.
Сурена! Мой совет подсказан дружбой рьяной:
Люби иль не люби, но ты себе не враг,
И если царь сказал: «Хочу, чтоб было так!»…
Прощай! Остерегать не станет царь двукратно.
Сурена.
Ну что же, мне теперь моя судьба понятна:
Спокойно жду ее — душе неведом страх.
Я честь не уроню, а жизнь в твоих руках.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Ород, Эвридика.
Ород.
Признаний не хочу! Несет с собой опасность
Нагая истина, безжалостная ясность:
Чтобы хоть проблески надежды оберечь,
Я правде предпочту двусмысленную речь.
Охрану верную я у ворот поставил,
Немедленно уйти его людей заставил
За стены города, боясь, что, ослеплен,
Тебя насильственно похитить может он,
А добродетели не совладеть с насильем.
К тому ж любовь славна уловок изобильем,
И гнев она смягчит: ведь примиренья миг
Для любящих сердец сладчайших чувств родник.
Как я ответил бы на это похищенье,
Подскажет без труда тебе воображенье,
И меры принял я, дабы избегнуть бед,
Без размышления, ты любишь или нет.
Эвридика.
Я пред тобой в долгу за это попеченье:
Не втуне, господин, подобное раченье,
Но пусть неведенье предпочитаешь ты,
К герою сохранить толику доброты
Дозволь, когда судьба ему удары множит.
Меня грядущее, как и тебя, тревожит.
О похищении мне говорить невмочь.
Долг гонит эту мысль, кричит ей гордость: «Прочь!»
Пусть добродетели не совладать с насильем,
Пусть славится любовь уловок изобильем,
Но противостоит любви и силе честь:
Бесстрашен знающий, что выход в смерти есть.
Супругом будет мне царевич.
Ород.
Да, но сроки
Счастливейшего дня, считает он, далёки.
Эвридика.
Сегодня вечером тот наступил бы срок,
Когда бы у тебя царевич взял урок
Владения собой, но любопытства жало
Мне в сердце заглянуть Пакора побуждало.
Узнал он, что любовь к другому там живет,
И в наказание пусть терпеливо ждет.
Ород.
Имеет каждый срок какие-то границы.
Эвридика.
Долг выше, чем любовь, нельзя ей не склониться.
Кто преисполнен им и в помыслах высок,
Тот победить себя сумеет в краткий срок.
Порой хватает дня, а иногда — мгновенья,
Чтоб снизошло на нас благое озаренье,
Взываем, жаждем, ждем — его все нет и нет,
Вдруг, неожиданно, тот вспыхивает свет.
Но от меня пока не жди такой минуты:
В душе моей темно, я вся во власти смуты,
Предчувствий горестных и самых черных дум.
Лишь ими поглощен взволнованный мой ум.
Ород.
Опасность, думаешь, Сурене угрожает?
Эвридика.
Он слишком доблестен, и ненависть сужает
Свой стан вокруг него: разгневан властелин,
И яростью кипит царя ревнивый сын…
Но не любовь меня тревожит и терзает,
А… Сло´ва вымолвить язык мой не дерзает;
Меня осудишь ты. Признаний не зови
И снисходительно все припиши любви.
Ород.
Нет, душу мне излей, как искреннему другу,
Иначе не помочь мне твоему недугу:
Спасти болящего тогда лишь можем мы,
Когда болезнь его не кроет полог тьмы.
Эвридика.
Но если я скажу: тревогой дух охвачен
За тот престол, что мне тобою предназначен,
Что отвоеванный Суреною венец
Опять захватит Рим, едва придет конец
Герою мощному, что жертвой Митридата
Увижу я тебя,
