не добили, так верно решили, что и без того готов. Этот здоровяк, верно, после удара мимо цели на противоходе секирой махнул. Может и сам не понял, что не лезвием попал, потому как ему от Автолика тоже досталось и боль сознание чуть притупила.
Автолика захлестнула апатия, но по мере того, как заживали раны, появилась и мысль, что этим людям надо отплатить за добро. Он начал помогать им в малых делах, что в многообразии своём и составляют каждодневный быт скотовода.
Наступила зима и сутии снялись с места, откочевали в Страну Кедра на укрытые от злых ветров пастбища. Он ушёл с ними. Уже довольно сносно говорил на их языке. Знал весь род. Женщины перестали его сторониться, а девушки посматривали с интересом.
После солнцеворота глава рода сделал ему лестное предложение — одну из своих дочерей. Автолик оказался в затруднительной ситуации — как не оскорбить отказом. Долго подбирал слова. Сказался, что обременён тайной службой могущественному царю, за что и убить его пытались. А поскольку умереть не вышло, то и службу не отменить.
Нужно вернуться.
Что ж, не обрадовал, но и настаивать не стали.
Он пробыл с сутиями до поздней весны, а потом засобирался в путь. Куда идти давно решил. Надо вернуться в Страну Реки. То дело, на которое намекал Пасер... Он с каждым днём всё больше убеждал себя, как оно важно.
«Та-Кем и Хатти никогда не договорятся».
«Всё в руках богов, а может и не всё. Может и мы, смертные на что-то способны. Зачем же боги наделили нас мыслью и способностью к речи? Не задумывался об этом, муж, преисполненный мудрых советов?»
Теперь он задумывался об этом каждый день
Ради её памяти.
Каким же путём идти?
Сушей долго. С его-то ногой он не один год ковылять будет. А жрать чего в дороге?
Или морем? Так заплатить за проезд нечем. Но была, не была. Может удастся на ладью какую наняться, хотя бы даже и гребцом.
Помогли ему припасами, как могли. Серебра у сутиев не было. Лепёшек дали, вяленного мяса. Распрощался он со своими спасителями сердечно, да двинул в путь-дорогу.
В гору петляла тропа, меж кривых можжевельников вилась...
Автолик встал, закинул за спину мешок и зашагал дальше на север. Чтобы в итоге попасть на юг.
Спустя два года после окончания осады Трои, Хаттуса
Хастияр оглядел просторное помещение царского архива. Всё здесь было привычным и знакомым с юности. Длинные ряды полок, на которых разложены тысячи глиняных и деревянных табличек с законами хеттского царства, договорами и письмами владык иных держав хеттским царям, а также множество священных гимнов и иных премудрых писаний. Между полками сновали младшие писцы в поисках необходимых табличек. Порой в архиве появлялись и вовсе загадочные люди, чья истинная служба была известна только высшим сановникам Хатти.
Архив был сердцем державы, средоточием опыта, что накопило великое царство за века существования. Когда правитель собирался начать войну, заключить договор, а то и просто отправить письмо в сопредельную страну, он просил принести таблички, в которых было написано о прежних делах с предками нынешних иноземных царей. В старых записях обычно находили образец и сверялись с ним. Так опыт давних времён служил хорошим подспорьем, чтобы новые поколения правителей страны хеттов находили наилучшие решения для самых сложных вопросов. Ибо всё уже было в давние времена — и славные завоевания и позорные провалы, заговоры, цареубийства, смута и наивысшие успехи великой страны.
Да, архив был хорошо знаком Хастияру. Имелось только одно различие с прежними годами.
Теперь Хастияр стал в нём полновластным хозяином. Главой над писцами и посланниками. От него, Первого Стража, зависела безопасность страны Хатти, её явная политика и тайные дела.
Он сбрил бороду и начал отпускать длинные волосы, дабы походить на истинного хетта. Верно, не придётся теперь раскатывать по иноземным дворам.
Отец, Тур-Тешуб, отказался от прежней должности. Решил уступить дорогу сыну. Говорил, что за время опальной жизни в Аринне отвык от государственных дел. Да и годы брали своё. Но пообещал делиться опытом и всячески помогать сыну в новой должности.
Хорошо, когда все истории о несчастьях и злоключениях заканчиваются подобным образом! Так думал Хастияр, когда начинал в новой должности своё первое задание. Поручение великого царя надо было выполнить не просто хорошо, а с блеском, так, чтобы никто из подчинённых ему писцов не усомнился в талантах нового Первого Стража.
Хастияр начал набрасывать черновик. Рука привычно чертила знаки на вощёной табличке для временных записей, а мысли норовили умчаться в недавнее прошлое. В то время, когда жизнь казалась Хастияру чередой несчастий, что сыплются на голову. Где крупную неприятность готовы сменить настоящие горе и великие беды.
Он успел написать только первую строчку:
— Не поступай подобно Урхи-Тешубу...
Слова, которые он собирался передать для потомков, сразу сложились в уме. Но Хастияр не торопился записать их даже на черновик. Надо было хорошо обдумать сначала, как так вышло, что он сейчас сидит в царском архиве и носит титул Первый Страж. Обдумать и объяснить потомкам. И богам[169].
После землетрясения в Трое они задержались на месяц. Помогли наспех залатать стены, отстроили некоторые дома. Для этого пришлось полностью разобрать деревянную стену нижнего города, и так частично растащенную захватчиками.
Хаттусили отправил гонцов в Апасу и Милаванду и вскоре получил ответные послания. Оказалось, что троянские гонцы до соседей не добрались, должно быть по дороге их перехватили ахейцы. Но за время троянской осады тревожные слухи всё же начали доходить.
Купцы из Трои перестали появляться. Время от времени на границах появлялись беженцы с рассказами о пиратских набегах. Никто не знал, что на самом деле происходит, и что предпринять.
По требованию Хаттусили соседние города прислали хлеб, поделились с троянцами урожаем. Хеттское войско помогло троянцам пережить самые тяжёлые после землетрясения дни. После того, как Хаттусили убедился, что они уже позади, приказал отправляться обратно. Хетты покинули Трою, оставив позади полуразрушенный, но не сдавшийся город.
Хеттскому войску предстоял долгий и совсем непростой обратный путь, а Хастияра ждала ещё и полная неизвестность. Он понимал, что дорога в Хаттусу для него закрыта. Теперь вотчина друга — единственные земли в стране хеттов, где он сможет оставаться. Но семья-то в Хаттусе.
После того, как великий царь отказался помогать троянским союзникам, посадил в темницу Анцили, оскорбил Аллавани, Хастияр для себя твёрдо решил, что считать Урхи-Тешшуба своим повелителем более не намерен. Чрезвычайно опасное решение.
Поздней осенью, уже перед самыми холодами,
