и её врождённому компасу, моя собака нашла обратную дорогу к дому Клаудии. Это было хорошо, просто замечательно. Но Клаудия жила одна. Она была «я», не «мы». К ней присоединился Вуди? Возможно, даже Лия, верхом на преданной Фаладе? Их всё равно недостаточно, королевской они крови или нет. Но если они собрали других, серых людей… не слишком ли большая надежда? Скорее всего. Только если они действительно верили, что я наречённый принц, тогда, может быть…
«Думай, Чарли, думай».
И подумал я о стадионе, бывшем когда-то Полем Монархов, а теперь полем Элдена. Там не было электричества для освещения – не от хлипкого генератора, работающего на рабской силе, который мне показывал Аарон, – но он освещался, по крайней мере, во время «Честного» с помощью гигантских газовых фонарей, установленных по всему круглому периметру.
У меня была тысяча вопросов и только один клочок бумаги. Паршивая ситуация, тем более, что получить ответ на любой из вопросов представлялось маловероятным. Но ещё у меня была одна идея –лучше, чем ничего. Проблема заключалось в том, что она и близко не сработает, если я не найду способ устранить ночных стражей.
Если бы я мог… и если бы этот чудесный красный сверчок, которому я когда-то оказал помощь, передал сообщение Клаудии…
Я сложил свой единственный драгоценный клочок бумаги и разорвал его пополам. Затем, очень мелким почерком, написал: «Жив. Следите за тем, как следующей ночью загорится Поле Монархов. Приходите, если вас много. Нет – если вас мало». Я подумал было подписать записку так же, как она – Ч, – но потом мне пришла другая мысль. В конце моего клочка, ещё более мелкими буквами, я написал (не без тени смущения): Принц Шарли.
– Иди сюда, – прошептал я сверчку.
Он неподвижно сидел на тюфяке Хэйми, суставы его громадных задних лап торчали вверх, как согнутые локти. Я щёлкнул пальцами, и он подпрыгнул, приземлившись передо мной. Это было гораздо эффектнее, чем я видел в последний раз. Я легонько ткнул сверчка ладонью, и он послушно упал на бок. Клейкое вещество на его брюшке всё ещё оставалось липким. Я прилепил записку и приказал: «Иди. Отнеси назад».
Сверчок поднялся, но не сдвинулся с места. Йота таращился на него выпученными глазами; казалось, они вот-вот вылезут из орбит.
– Иди, – прошептал я, и указал на дыру над болтающимся газовым фонарём. – Иди обратно к Клаудии. – До меня дошло, что я даю указания сверчку. Должно быть, я совсем спятил.
Сверчок ещё пару мгновений смотрел на меня своими непроницаемыми чёрными глазками, затем повернулся и протиснулся обратно через прутья решётки. Он запрыгнул на стену, ощупал камень передними лапами, как бы пробуя его, а затем аккуратно взбежал, будто так и надо.
– Что на хрен это было? – спросил Стукс из соседней камеры.
Я не потрудился ответить. Сверчок был красным и большим, и если Стукс не разглядел его, значит он слепой.
Дыра в стене была уже, чем пространство между прутьев моей камеры, но сверчок пролез в неё, не потеряв записки. Учитывая, кто мог бы прочитать её, упади она на пол, всё прошло замечательно. Разумеется, невозможно было сказать, удержится ли записка на сверчке, пока он будет пробираться обратно через все изгибы и повороты, которые привели его сюда. Даже если удержится, будет ли она всё ещё на месте, когда он доберётся до Клаудии? И доберётся ли вообще. Но какой ещё у меня – нас – был вариант?
– Стукс. Йо. Слушайте сюда и передайте дальше. Мы должны подождать до второго раунда, но прежде чем он начнётся, мы на хрен свалим отсюда.
Глаза Стукса загорелись.
– Как?
– Я всё ещё работаю над этим. Теперь оставьте меня в покое.
Я хотел подумать. А ещё мне хотелось погладить маленький пучок волос, посланных мне Клаудией, – хотел бы я погладить и собаку, которой они принадлежали. И всё же простое осознание того, что Радар в безопасности, сбросило с моих плеч груз, который я даже не осознавал.
– Я не понимаю, почему этот красный жук пришёл к тебе? – спросил Йо. – Это потому, что ты принц?
Я покачал головой.
– Ты знаешь историю о мышке, которая вытащила колючку из лапы льва?
– Нет.
– Я расскажу тебе когда-нибудь. Когда мы выберемся отсюда.
3
На следующий день не было ни игр, ни банкета. Однако был завтрак, и поскольку Перси пришёл один, я смог передать ему записку на другой половинке клочка, что он дал мне. Там было всего пять слов: «Как выйти из комнаты чиновников?». Он не прочитал её, просто спрятал куда-то под мешковатую блузку-рубашку, которую носил, и продолжил катить тележку по коридору.
Пошла молва: у принца Чарли есть план побега.
Я надеялся, что если какие-нибудь ночные стражи придут проверить нас – днём это маловероятно, но так могло случиться – они не почувствуют новой силы и настороженности в своих пленённых гладиаторах. Я не думал, что так случится; большинство из стражей, как мне казалось, были довольно туповатыми. Но Аарон таким не был, как и Верховный Лорд.
В любом случае, жребий был брошен – конечно, при условии, что сверчок Джимини48 доставит мою записку Клаудии. Когда начнётся второй раунд, последние наследники Галлиенов могли появиться у ворот одержимого города с отрядом серых людей. Если бы мы сумели выбраться отсюда и присоедиться к ним, у нас был бы шанс на свободу, может быть, даже на свержение существа, которое захватило власть и наслало проклятье на когда-то благодатные земли Эмписа.
Я был согласен на свободу. Я не хотел умирать в этой сырой камере или на поле боя в усладу Элдена и его подхалимов, и не хотел, чтобы умер кто-то ещё из моих товарищей по заключению. Нас осталось только пятнадцать. Галли умер в вечер банкета – насколько я знаю, пока банкет ещё продолжался. Двое серых мужчин унесли его на следующее утро после завтрака под присмотром ночного стража, которого звали Леммил, или Ламмел, или, может быть, Лемуэль. Для меня не было никакой разницы. Я хотел его убить.
Я хотел убить их всех.
– Если есть способ расправиться с ночными стражами, тебе стоит побыстрее узнать его, принсик, – сказал Эммит после того, как унесли Галли. – Я не скажу на счёт Летучего Убийцы, но эта сука, которая с ним, Петра, не захочет долго ждать следующего убийства. Она тащится от этого.
