Они поднялись на плоскую крышу, горький ветер нахлынул с рёвом, неся пепел. Статуи ангелов, стоявших по краю, были сорваны с пьедесталов, свалены в одно место и сплавлены в уродливый трон, из которого выглядывали крылья, руки, лица. На троне восседал Доргон-Ругалор.
При взгляде на отца Улва почувствовала тошноту, она едва не отступила, но за спиной был Исварох.
– Всевластный владыка. – Погребальщик склонился, а северянка не стала, понимая, что так уж точно вырвет.
Человек, которого она знала прежде, исчез, его место заняло чудовище. Местами оно было покрыто чешуёй, местами же осталась кожа, – высохшая и растрескавшаяся от жара; сквозь трещины сочился пар, на них же пузырилась кипящая кровь. Лицо чудовища исказилось, одну половину можно было с трудом узнать, другая же уподобилась морде ящера, изо лба росли кривые рога. На левой руке появились когти, а правая осталась бронзовой, но из локтя торчал уродливый отросток, – недоразвитая рука, попытавшаяся отрасти вместо протеза. У существа было два крыла, огромное правое и маленькое левое, висевшее без сил; длинный хвост оканчивался шипом. В груди чудовища зияла открытая рана, между дымящимися мышцами и толстыми рёбрами виднелся сгусток света, – бьющееся сердце.
Доргон-Ругалор восседал на троне сокрушённых ангелов и обозревал бесконечные столбы дыма над Астергаце. Он вдосталь набушевался за прошедшие сутки.
Выпрямившись, Исварох обернулся к девушке, чуть качнул головой. Это она решила идти сюда, и ей предстояло говорить с живым богом. Неплохо было бы начать с того, чтобы убрать меч в ножны.
Чудовище ожидало.
– Мы… Я… я пришла… пришла… – Наконец природный гнев пересилил страх и отвращение, Улва оскалилась как волчица и выкрикнула как могла громко: – Ты не успел! Ты не спас его!
Доргон-Ругалор шевельнулся, из ноздрей потёк дым.
– Не успел, – согласился он тихо, – не спас.
Меч из Гнездовья был направлен остриём богу в лицо, Улва дышала сквозь сцепленные зубы.
– Признаёшь это так… спокойно! Тебе что, уже совсем плевать?!
Исварох подумал, что девочка совершает одну ошибку за другой. Сначала она захотела прийти сюда, теперь дерзит существу, которое, надо признать, воистину похоже на бога. «Спокойно»? Он прекратил безумствовать всего несколько часов назад.
Доргон-Ругалор медленно поднялся и подошёл к ней, навис, окатив горячим воздухом.
– Сначала я не заметил, но сейчас вижу ясно, что ты раздобыла себе необычный клинок, Куница. Этот меч может убивать людей, но зачем тратить его на подобную мелочь, если он может убивать драконов? Верные Амлотиане забыли, потому что так решила их Церковь, но во времена молодой веры, был человек, изведший всех драконов Вестеррайха. Этим мечом.
Его разверзнутая грудь была совсем близко, раздувались чёрные лёгкие, билось огненное сердце. Улве хватило бы мастерства ударить промеж рёбер точно, она это знала, и он знал тоже, стоял, не шевелясь, смотрел горящими глазами и ждал. Его копьё осталось подле трона. Исварох надеялся, что она не купится на уловку, что не вызовет его гнев.
– Что ж, – Доргон-Ругалор выпрямился, – зачем пришла, Куница?
Её желваки перестали ходить под кожей, Улва медленно вложила меч в ножны.
– Узнать, что будет дальше?
– Ради собственного любопытства, или тебя послали?
Он вернулся к трону сокрушённых ангелов, забрал копьё и сбросил ужасное сиденье в реку мощным ударом хвоста.
– Этот город достаточно пострадал от тебя. Те, кто не сбежал и смог уцелеть, дрожат в катакомбах как испуганные звери. Никто из них не смог бы давать мне поручения.
– Значит, ради собственного любопытства.
– Хочу знать, когда ты уберёшься?
Исварох подумал, что отваги ей было не занимать, жаль только, что ума сильно не хватало. Если сейчас чудовище не убьёт смутьянку, значит, сама Госпожа Удача на её стороне.
Бог провёл когтем по древку копья, оно тонко запело, волнистое лезвие воспламенилось.
– Скоро я заберу всех последователей и навсегда покину этот город. Эту часть света. Ничто больше не держит меня в Вестеррайхе. Отправлюсь на восток к Хребту.
– Когда?
– Скоро, – повторил Доргон-Ругалор, обнажая ряды острых зубов. – Приготовления почти завершены: лошади, заводные, вьючные, пища, вода. Всем этим нелегко разжиться посреди зимы. А я не умею растить сады на камнях…
– Только сжигать, – зло ударила Улва
Он кивнул:
– Да, только сжигать. Ещё хочешь его?
Живой бог протянул деве цилиндр чёрного чугуна, с аловитом на конце.
– Светоч Гнева мне больше не нужен, однако, это слишком хорошее оружие, чтобы просто выбросить его.
Улва поморщилась, будто ей предложили хлебнуть из выгребной ямы.
– Нет! От тебя мне ничего не надо! Ты… ты… сварди, вот кто! Гедашу в пасть такие дары! Просто убирайся поскорее!
Глаза бога сузились, длинный язык прошёлся по зубам.
– Сварди? Проклятый потомок огненных великанов? Герой, способный на великие дела, которые всегда оборачиваются во зло? Это тебе сказали островные тролли? Разумеется. Они и мне говорили, что я сварди, и что все мои порывы будут оканчиваться, – он развёл руки, будто охватывая весь Астергаце, – вот так. Я не верил им, думал, древние просто вымещают злобу. А теперь… теперь мне глубоко безразлично.
– Тебе всегда было…
– Осторожно, Куница, мой запас тёплых чувств к тебе исчерпан. Всех, кроме гнева. Ещё одно дерзкое слово, и я превращу тебя в пепел, раз уж ты не осмелилась убить меня, пока могла. Если вам больше ничего не нужно, то убирайтесь вон.
Она хотела бы плюнуть ему под ноги, а может, и не под ноги, но глубокий звериный инстинкт подсказал, что это будет последним поступком в жизни.
– Идём, Исварох.
Мечник поклонился напоследок, и они оставили Доргон-Ругалора в одиночестве на крыше пустой крепости.
В одной руке бог сжимал копьё, в другой, – волшебный меч, и смотрел пустым взглядом на то, что когда-то было духовной столицей всего Валемара. Элрогиане построили Астергаце для Элрога Пылающего, потом империя рухнула и это место захватили амлотиане, посвятили его своему богу-ремесленнику. А сегодня истинный хозяин вернулся в осквернённый дом и сделал то, что требовалось. Жить здесь он больше не мог и не хотел, но уступать своё чужаку… мерзость! Драконы так не поступают, лучше сжечь всё дотла!
И, тем не менее, сейчас он испытывал странные чувства. Мир всё ещё нуждался в помощи, где-то там лежали проклятые черновики, а элрогиане ждали, что он спасёт их от грядущего ужаса. В то же время его апофеоз прошёл как-то неправильно, тело не выдерживает присутствия божественной сути. Он чувствовал, как оболочка умирает, и, если не остановить процесс…
