Книга Кого не взяли на небо - Клим Мглин

— Придётся идти наружу, — пояснила Морриган, направляясь к входной двери, — Мне понадобятся они обе — и змея и ворона. А ворона, видишь ли, в образе, и выйти из него не может... Как и войти в эту гребаную дверь...

Рука, затянутая в проклёпанную перчатку средневекового мечника лишь слабо дёрнулась в сторону панорамного окна, и Морриган, прервав свои объяснения, вывалилась прочь из капитанских апартаментов, неся на руках спящую Сигни.

Рыжая Маха последовала за старшенькой.

Опустевшая барная табуретка продолжала раскачиваться, опираясь о пол одной ножкой.

* * *

Он брёл по коридору, свесив вниз голову и тяжело передвигая усталые ноги. Очень болел разбитый лоб, гудела голова и жутко хотелось где-нибудь прилечь. Он смертельно устал, и эта усталость опустошала его, лишая чувств и желаний. Уютное местечко, где можно бы было свернуться клубочком — вот предел его нынешних мечтаний. Надо немного поспать, и отдых отгонит эту хандру, вновь даст силы чего-либо желать и получать желаемое. Хотя насчёт последнего он не был совершенно уверен. Получать — всё же намного проще, чем разгребать последствия. Сегодня ему повезло — его боевой вождь чудесным образом не заметил шикарных рогов, выросших на его лохматой башке, и благодаря этой преступной невнимательности, он, скальд Хельги, всё-ещё жив. Но наряд на всю ночь он всё же получил. Непонятно за что. Надменный лив уже оклемался и вполне способен держать в руках меч. Нет, эту, как её... Пушку, во. Неважно — его старший братишка мог бы и подменить своего друга, так, как это сделал сегодня он, мудрый Хельги, скальд и герой. Сегодня он великодушно подменил эту напыщенную девчонку, предложив отдать вместо неё свою кровь безумному старику, что рассекал по тайному коридору на коньках с колёсиками и развлекался, сбивая бойцов с ног ударами своей стальной дубинки. За что и был подстрелен. А потом его братья по оружию распознали в этом дурачке воплощение какого-то героя своего безумного времени, и, вместо того, чтобы подвесить нахала за ноги и веселиться, наблюдая, как седовласый безумец истечёт кровью, они начали его лечить. И, Хель их дери, похоже вылечили. Вылечили его, скальда Хельги, драгоценной кровушкой. А потом все отправились дрыхнуть, а его, спасителя этого отмороженного старикана, вновь отправили в наряд — шарахаться ночью по тёмным коридорам. Ну да ладно. Он, Хельги, сын Хрольфа, слишком великодушен, чтобы сожалеть о своих благородных поступках. Он просто немного отдохнёт, ибо заслужил пару часов хорошего сна. Кстати вот этот диванчик выглядит весьма удобным. Хельги прислонил автоматическую винтовку к стене, бросил на диван свой меч, замотанный в козью шкуру, сладко зевнул, и...

Что-то пронеслось мимо него, монотонно жужжа и позвякивая. Хельги проводил взглядом удаляющийся операционный столик, которым ловко управляла она. Она — та самая престарелая обольстительница, кривая и невозможно желанная. На столике возлежал тот самый безумный седовласый старикан.

Хельги открыл было рот, но не издал ни звука. В последнее время, он, испытывая разную степень душевного потрясения, на некоторое время напрочь забывал этот новый для него язык. Когда же он наконец-то вспомнил, что нужно сказать, и снова открыл рот, маленькая женщина и её груз бесследно исчезли за поворотом. Похоже, Соткен даже не заметила его. Или сделала вид, что не заметила.

«Интересно, куда это они?»

Примерно такая мысль возникла в голове у юного путешественника во времени, и Хельги проводил её безучастно. Его мало это волновало.

Волновало его совсем другое.

Тут что-то было не так.

Возникло то самое чувство скрытой опасности — чувство, которое возникает подсознательно, когда ты возвращаешься на корабль — пьяный от вина и крови, нагруженный богатой добычей. Вроде бы всё хорошо: деревня, подвергшаяся набегу — ограблена и сожжена, женщины — изнасилованы и убиты, мужчины — убиты и изнасилованы, драконы моря уже поднимают свои полосатые паруса, готовые улепётывать, как только викинги ступят на их палубу. Всё пучком — надо лишь миновать ту небольшую рощицу на морском берегу. И тут ты, ещё никого не видя, уже знаешь абсолютно точно — твои корабли лежат на дне с пробитым днищем, а роща наполнена вооружёнными воинами, злыми и готовыми отдать свои жизни, лишь бы отомстить.

Вот и сейчас внутри Хельги ворочалось именно такое чувство — ноющее ощущение грядущей подставы. Он с сожалением глянул на маленький диванчик, взял свой меч, подхватил пушку и двинулся вслед за маленькой ведьмой. Погоня долго не продлилась. Он настиг их в огромном холле перед запертыми входными дверями. Соткен даже глазом не моргнула, увидав его. Она отворила настежь тяжёлые створки а потом невозмутимо уставилась на Хельги блестящим взглядом маслянистых глаз.

— Ты невероятно вовремя, скальд. Помоги мне.

Она ухватила операционный столик со стороны ног и нетерпеливым кивком головы предложила Хельги исполнить то же телодвижение, но только со стороны изголовья. Скальд положил на раненного свой меч, свою винтовку и послушно ухватился за край столика.

— На счёт три, — радостно возвестил он, и маленькая ведьма посмотрела на него, как на полного идиота.

— Тащи, недомерок, — сипло возвестила она, и нетерпеливо потянула свой край столика, превращённого теперь в носилки.

Ступени были мокры и круты. Вокруг стояла кромешная темнота, вдобавок Хельги передвигался спиной вперёд, а свет маленького армейского фонарика, зажатого в зубах Соткен, скорее мешал, чем помогал ему. Пару раз его босые ступни оскальзывались на мокром камне, и он был уверен, что опозорится перед ведьмой ещё раз — упав сам и уронив ещё двоих. Но на этот раз позор его минул — они всё же добрались до конца лестницы.

— Хочешь с нами? — спросила его Соткен, и в её тоне телефонного дружелюбия ясно послышались презрительные нотки.

— Я так и думала, — сказала ему маленькая женщина, не дожидаясь ответа, — Да и ты нам нахер впёрся.

Внутри Хельги вдруг поднялась горячая волна ярости. Так раненный кашалот, подбитый множеством гарпунов, истекающий кровью и уже умирающий, вдруг выныривает на поверхность в приступе предсмертной ярости и обрушивает всю свою мощь на судно своих убийц. Он восторгался этой женщиной, этой старой, коварной ведьмой, которая ему годилась в матери. Это она, перекрытая каким-то возбуждающим колдовским зельем, подло овладела его телом, одурманив его сознание силой своих тёмных чар. Он доверял этой женщине, и эта ведьма вертела им, как сама того хотела. Вот, что бывает, когда думаешь хером. Но он вовремя прозрел. Он, великий скальд — а значит зрит суть слов и вещей. Хельги