— О, мама, какая же ты красивая! — воскликнула Энни. Увидев на лице дочери выражение искренней любви, Нора почувствовала себя действительно красивой и нежно любимой.
Поздоровавшись с остальными, Нора и Фред присоединились к общей беседе. Все отнеслись к ним доброжелательно и с улыбкой отвечали на их приветствия. Энн-Линн вручила ей высокий бокал с фруктовым пуншем, а сама отправилась в дом, чтобы принести еды.
Нора не могла насмотреться на сад. Еще ни разу она не видела его таким красивым и цветущим. Разные забавные штучки, которые Энни расставила тут и там, вызвали у нее улыбку. Ну кому могло бы прийти в голову разместить шары для боулинга в саду? В старой садовой тележке красного цвета стояли горшки с саженцами.
— Это саженцы абрикосового дерева, — пояснила Энни, вернувшись с подносом еды и заметив недоуменный взгляд матери. — ровно столько, сколько гостей. Каждый сможет взять с собой по одному горшочку и посадить деревце.
— Замечательная идея. — Нора произнесла эти слова так искренне, что они вызвали у Энни восторженную улыбку.
Фред увлеченно беседовал с Томом Картером, и Нора не стала отвлекать мужа. Услышав, что зазвонил телефон, Энни умчалась в дом, и на какое-то время Нора оказалась предоставленной себе самой.
Решив прогуляться, она направилась к гаражной пристройке. Снаружи она была выкрашена под цвет дома, только появившиеся здесь ставни украшал удивительный орнамент из цветов и растений. Дверь пристройки была открыта, и Нора заглянула внутрь. Там она увидела несколько ребятишек, склонивших головы над какой-то игрой, только сидели они не за столом, а на разложенной на полу циновке. Да, Энн-Линн потрудилась над тем, чтобы в комнате царила атмосфера уюта. Стены, выкрашенные в желтый цвет, напоминали о солнечном свете, и на каждой стене яркими красками был нарисован орнамент. Исчезли старые диванчик и кровать, зато появились полки с книгами, игрушками, кистями и красками. Единственной мебелью здесь были два журнальных столика, на одном лежала мозаика, а на другом иллюстрированные книжки, карандаши и завернутый в целлофановый мешок кусок глины. На стенах висели детские рисунки. В комнате, напоминающей мастерскую, стояли два мольберта. Один был двусторонним с держателем для красок, чтобы ребенок мог рисовать с каждой его стороны, а другой принадлежал самой Энни.
Кирпичная стена была вычищена и оштукатурена. У ворот стояли старые башмаки бабушки Лиоты, в которых она работала в саду, и в них цвели фиалки. Старый забор из штакетника утопал в алых розах. Воздух был напоен их густым ароматом. Калитка вела прямо в сад Победы. Сколько же часов провела в нем мать, разрыхляя землю, сажая овощи, ухаживая за ними и собирая урожай? Нора вспомнила, как соседи приходили к ним за овощами. Однажды соседка обменяла зеленый горошек на лук-шалот, а цуккини — на помидоры. Сейчас под цветущими фруктовыми деревьями росли желтые и белые нарциссы, красные тюльпаны, похожие на виноградные гроздья гиацинты, волной встававшие над морем голубых незабудок и белого пушистого бурачка. Нора никогда не видела ничего более красивого.
Марианна Картер подошла к ней и, любуясь кустами роз, сказала:
— Удивительно, не правда ли? Когда я впервые увидела этот сад, я подумала о том, что именно так выглядят райские куши.
— Да. — У Норы комок подкатил к горлу.
— И пахнет, как в раю, не так ли? — спросила Марианна.
— Да, — согласилась Нора, вдохнув аромат роз, сирени, белых нарциссов, жимолости и гардении. — Я ошибалась, когда говорила, что из Энни не получится художница.
— На людей зачастую надо смотреть, как на картины Моне. — Марианна улыбнулась. — Увидеть их истинную красоту и оценить ее можно только на расстоянии.
Нора, растроганная добротой этой женщины, улыбнулась:
— Спасибо вам.
Марианна взяла Нору под руку:
— Почему бы нам не наполнить свои бокалы и не присесть вон там, чтобы получше познакомиться?
Нора улыбнулась:
— С удовольствием.
— Энни сказала мне, что в июне этого года ты окончишь университет, — обратился Корбан к Сэму, когда они отошли к ее машине и, опершись о капот, стали наблюдать за гуляющими по саду гостями.
— Да, причем с отличием.
— Стоит ли так гордиться?
— У меня есть на это причины. — Сэм усмехнулся. — Совсем неплохо для парня, который с трудом окончил среднюю школу и провел несколько месяцев в тюрьме для малолеток. — Он поднял свой бокал с содовой. — Немного поздновато повзрослел.
— Ты уже подыскал себе работу?
— Я отправил резюме в несколько мест. Возможно, мне повезет, и я буду работать в комиссии по делам молодежи. Есть, конечно, и другие варианты. К концу лета я обязательно определюсь. А перед началом работы хочу немного попутешествовать. А ты как? От Энни я узнал, что тоже выпускаешься в июне. Диплом с отличием, как я слышал? Впечатляет. Собираешься поступать в аспирантуру в Стэнфорде?
— Нет, в Калифорнийском программа лучше.
— Замечательно. Хотелось бы мне знать только, почему ты выбрал место поближе к Окленду?
Корбан проигнорировал этот вопрос и сделал вид, что наблюдает за Энни и ее гостями. Она была так прекрасна, что у него дух захватывало.
— Парень, похоже, ты влип, как, впрочем, и я.
— Ты о чем? — удивился Корбан.
— Да не о чем, а о ком. Когда ты смотришь на Энни, у тебя разве что слюнки не текут. — Сэм посмотрел сначала на Энни, потом перевел взгляд на Корбана и печально улыбнулся. — Послушай совет человека, который уже пытался найти подход к этой девушке. Брось ты все это.
— Если у тебя не получилось, это еще не значит, что у меня не получится.
Сэм рассмеялся:
— Не слишком ли ты самоуверен? Даже если ты христианин, у тебя все равно нет шансов.
Глаза Корбана сузились. Сэм Картер всегда был пессимистом. Кроме того, какую поддержку он надеялся получить от отверженного поклонника?
— Почему ты так решил? — с вызовом спросил Корбан.
— Потому что она уже замужем.
— Что? — Корбан остолбенел. Он посмотрел на Сэма, потом перевел взгляд на Энни. — С чего ты взял? Она не замужем и никогда не была.
— Была и есть, но не в общепринятом смысле слова, старина. Просто ты не можешь взять это в толк. — Сэм снова грустно улыбнулся. — Я и сам не мог понять, пока Энни не сказала мне, что я зря теряю время, пытаясь покорить ее своим обаянием и внешностью. — Он с нежностью посмотрел на Энни. — Она говорила с тобой о Господе?
— Конечно. — В их разговорах Энни всегда упоминала Иисуса Христа. Даже когда он старался перевести разговор на другую тему, она снова возвращалась к Богу. — В университете я прослушал курс религиоведения.
Сэм снова рассмеялся:
— Это произведет на Энни неизгладимое впечатление.
