Удивительное ощущение: жизнь моя разделилась на две части. Всё, что было до этого, и после. Смотрю на людей и дома, на небо и землю – словно кто-то добавил новые, дополнительные, странные цвета и звуки в мою жизнь. Я сижу в своем офисе на Гиляровскрого, 12. У нас тут постоянные пробки. Вижу из окна водителей машин, прохожих, спешащих по своим делам, рябину возле порога. Теперь мне кажется, что раньше я ничего этого не видел. Нет, видел, но как-то по-другому. Вернее, смотрел на мир, но не замечал каких-то очень важных деталей…, наверное.
Сегодня я, как обычно, выпил уже с десяток чашек кофе. Но вместо желанной бодрости пришло ощущение тяжести. Я устал. Устал вглядываться в лица проезжающих и проходящих мимо, устал искать то, что может напомнить её. В спортзал я не ходил уже несколько месяцев. Она сказала, что найдет меня. Когда и где? Может быть, она имела в виду одну из наших следующих жизней? Не знаю… Вот идет девушка, и я пытаюсь через тонированное стекло офисного окна разглядеть её лицо. Нет, не она. Её я узнаю даже на расстоянии тысячи километров. Без всякого телескопа, сердцем. А вдруг она изменилась, и уже не та, что прежде? Ведь я-то изменился за эти 9 месяцев 12 дней и уже 3 часа 20 минут. Через два часа у меня самолет, и я улечу отсюда, улечу, чтобы больше не вернуться. Если получится. Я нажал на клавишу, и текст с моей историей ушел…, теперь всё…, пришло смс…, такси ожидает…, теперь точно всё, я больше не могу…
Глава II
Очередной город, очередной аэропорт
Всё было как обычно, всё было как всегда: очередной город, очередной аэропорт, такси, семинар, вечер с клиентами. Сегодня это Петропавловск-Камчатский, а на следующий день меня ждёт визит к подножию действующего вулкана. Я привык к тому, что особо любознательные или просто «русские душой» люди частенько приглашают меня после семинара на обеды или экскурсии. С одной стороны – это классический повод для более тесного знакомства, а с другой – можно получить консультацию у заезжей знаменитости, получить ответы на многочисленные вопросы о нашем непростом налоговом законодательстве.
В вертолёте, отбывающем по маршруту «Петропавловск-Камчатский – вулкан Толбачек» оказалось лишнее место. Кто-то из заявленных экскурсантов в последний момент не смог добраться до Камчатки из Москвы. Бывает. Всё-таки всю страну надо пересечь, далековато от первопрестольной до Тихого океана. Так что один из новых «русских душою» знакомых любезно обеспечил мне это место, предварительно снабдив зимней амуницией, это уж само собой разумеется: дальневосточное гостеприимство обязывает. Самыми прикольными оказались огромные сапоги, которые были экипированы специальными шнурками, чтобы снег внутрь не попадал. Цвета они были темно-желтого. Говорят, что такой цвет прибавляет настроение, особенно на фоне унылых заснеженных пейзажей. А если потеряюсь – с вертолёта издалека будет видно, по крайней мере, мою обувь.
В салоне вертолёта расположились несколько семейных пар: две заграничные и чета соотечественников из Санкт-Петербурга. И всю дорогу они с важным видом рассуждали о том, что потраченные ими деньги стоят тех приключений, которые ожидают нас у залитого потоками лавы подножия вулкана. По нескольку миллионов они отвалили, однако! Крутой подарочек мне достался! Иностранцы летели в обнимку с коробками, в которых, опять же если судить по разговорам, находилась какая-то хитрая аппаратура. Люди подготовились основательно. А я сидел в своих желтых сапогах, с чемоданом на коленях. Это мой постоянный спутник во всех командировках. В нем проживают тапки, зубная паста и прочие холостяцкие вещицы вечного скитальца. И верный комп, который тоже много лет сопровождает меня по городам и весям необъятной Родины. И больше ничего. Хорош путешественник, скажете вы. В таком виде в ближнее Подмосковье выезжать не стоит, а он так, по-простецки, в гости к вулкану направился. И ведь я не мог предположить, что уже через десять часов буду стоять раздетым на краю пропасти в желтых сапогах, укрываясь от летящих со всех сторон камней вот этим самым верным чемоданом! Однако, давайте по порядку…
Глава III
Лазарь Гаврилович
Имя, фамилия и отчество даются человеку не просто так. Это отражение кармы в паспорте. Лазарь Гаврилович Гаврилов – рычащие звуки «эр», громыхающие «гэ» просто созданы для человека решительного характера, смелого и энергичного. Уже в двадцать пять лет он заслужил прозвище Дед. И виной тому была не только борода-лопата, как у старинных русских бояр. Крутого нрава этого сухощавого, жилистого мужчины побаивались даже самые отчаянные хулиганы.
Начинал свою карьеру Гаврилыч счетоводом в совхозе. Однажды, при выяснении судьбы пропавшего сельхозинвентаря и пары мешков картошки, он сломал подозреваемым деревенским пьянчугам пару челюстей и выбил десяток зубов. После чего районное начальство перевело его «от греха подальше» на менее опасную с точки зрения вероятности причинения окружающим телесных повреждений должность совхозного ветеринара. Ещё в молодые годы будущий Дед предусмотрительно получил сразу два образования: окончил бухгалтерскую школу и ветеринарное училище. На новой должности он проявил себя самым добросовестным работником: совхозное стадо содержалось в идеальном порядке, все прививки делались вовремя, рацион животным был составлен по всем правилам науки. Ни один конюх или телятник не смел плохо обращаться с вверенным его заботам поголовьем. У Деда не забалуешь – это все накрепко усвоили с того памятного случая, когда три деревенских оболтуса на месяц лишились возможности полноценно пережёвывать закуску к самогону. А к тридцати годам Дед выслужил себе руководящую должность: стал начальником районной ветеринарной лечебницы.
Для чего Лазарь Гаврилович обзавёлся огромной бородищей? Спросить его об этом осмелилась только жена, на которой он женился в те же тридцать лет. «Просто захотелось», – пожал плечами Дед. Такой уж человек был Лазарь Гаврилович: от жизни хотел он не очень много, но если уж чего-то ему в голову втемяшивалось – в лепёшку расшибался, а цель воплощал в реальность.
На пенсию Лазарь Гаврилович вышел в семьдесят лет. Пришла пора – похоронил свою благоверную. Сын, давным-давно уехавший в Москву, видно, совсем забыл о своем родителе, и единственной близкой душой стала ему внучка, которая иногда позванивала Деду.
