ждать этого. Потому они просто осели в снег. Послушными, одинаковыми движениями, будто их разом охватил невиданный мор. И в разрытой снежной постели, усеянной алыми пятнами — остались неподвижными. Такими же, как их собратья, проигравшие в схватке с устранителем.
Конь подо мной всхрапывал и пятился — я натягивал поводья, чтобы его удержать, и в мыслях шелестели страницы, и скрипучий голос Филора Крайторианца словно процарапывал в памяти: «Что же касается варгов крови — сие есть наиболее зловещие и опасные из порочного племени, ибо даже иные варги изгоняют их и полагают проклятыми…»
— Олкест, — позвала Арделл. Не оборачиваясь, так что я не мог видеть её лица — но в её фигуре и голосе больше не было прежней властности и непоколебимости. Сила словно утекла вместе с кровью: варгиня перетягивала ладонь бинтом, и плечи у неё были опущены, и лицо тоже.
— Олкест… там, в сумке у меня снотворное — толстая синяя бутыль. Пройдите по тем, кто жив, по семь капель в угол пасти или на веки. Справитесь?
Варг крови. Единый, она варг крови…
— Что? Д-да…
Она уже направлялась к Лайлу Гроски — всё так же, даже не взглянув. Шагая между телами йоссов… мёртвых? Спящих?
«Морковка, ты идиот, — вклинился в мысли отрезвляющий голос Мел. — Трупам-то снотворное на что?!»
Голос подействовал как пощёчина.
Коня пришлось отвести по тропе подальше и надёжно привязать. После я занялся сумкой варгини: мотки бинта и склянки, сахар и сухари, два или три артефакта, огонь, воздух, вода… вот и синяя бутыль. Пальцы двигались медленно — оказывается, они застыли, даже в перчатках. И уже потом, когда я поковылял давать снотворное йоссам — я понял, что мне холодно. И ещё колет в груди и кружится голова.
Двигался я словно во сне: подойти, пощупать… живой? Пипетка, синяя жидкость. Семь капель. И ещё я считал йосс — живых, раненых и мёртвых, и всё сбивался. А холод всё креп, но был совсем неважным, только голос Филора Крайторианца не удавалось отогнать: «Зловещие… опасные… порочное племя… прокляты…»
— Олкест, дайте бинты! А лучше прямо мою сумку.
«Варг крови», — я мотнул головой, отгоняя приставучий голос. Подошёл, протянул сумку и посмотрел в лицо Лайла: бледное, неподвижное, неживое.
— Он…
— Жив, плох, есть время, об остальном потом, — Арделл говорила, сжав зубы, а пальцы проворно вынимали из сумки — бинт, и одну бутылочку, вторую, третью… — Закончите с йоссами. И набросьте что-нибудь. Простудитесь.
Я попытался перехватить хотя бы её взгляд — как будто взгляд бы всё объяснил бы, но она уже опять занялась Гроски, сооружала компресс, поливая его какими-то зельями. Лицо у неё заострилось, и там было неуловимое какое-то выражение, отголосок, словно отзвук чего-то — за упрямством и тревогой.
«Варг крови, — твердил голос, пока я плыл по обжигающе холодному, плотному воздуху к тому месту, где бросил куртку. — Она варг крови».
Куртка была разорвана на шесть частей — я бездумно поднял голубой кристалл сквозника, выпавший из кармана, повертел в пальцах…
— Алое на белом.
Я забыл об устранителе, а может, не хотел помнить. Нэйш стоял совсем рядом, за стволом дерева: брызги чужой крови прочертили дорожки по щекам, костюм похож на здешний снег. Серебристая бабочка тускло посвёркивала с ворота рубахи. Разорванный рукав костюма — и всё, не считая этого, «клык» был совершенно невредим, разве что дышал чаще обычного и выглядел задумчивым.
Он протирал платком кинжал и не мог оторваться от россыпи ярких капель на снегу, у своих ног.
— С чем бы вы сравнили это, господин Олкест? Ягоды кровяницы? Алые чернила или что-то другое? Мне почему-то кажется похожим на коралловые бусы. Снег — и рассыпанные бусины…
У него тоже было непривычное выражение лица — то ли узнавание, то ли попытка вспомнить. И он вёл пальцами по коре сосны, к которой прислонился — но не лаская дерево, а словно пытаясь найти знакомые зарубки или открыть тайник.
— Я думал, вы коллекционер, а не поэт.
Нэйш моргнул, словно очнувшись. Послал мне усмешку, вдвойне безумно выглядящую на лице, забрызганном кровью.
— Смерть тоже своего рода поэзия. Просто рассмотреть её бывает несколько сложнее: не всем удаётся уйти с грани. Лайл вот, например, может и не оценить, когда выберется.
Теперь он увлечённо следил за тем, как хлопочет над раной Лайла Гроски Гриз Арделл. А мне нужно было идти к оставшимся йоссам — но будто корни сосны заплели ноги.
— Думаете, он выживет?
— Буду очень удивлён, если случится иначе. Это то, что он умеет лучше всего. Талант, основное качество, как для меня устранение.
Он вернул кинжал в ножны, оглядел платок, набрал горсть снега и протёр лицо.
— Не сказал бы я, что у вас плохо получается выживать.
Не понимаю — как у Нэйша получилось выстоять положенное время. Если он был в кольце, и они бросались на него одновременно — неужели он вёл и вёл с ними бой, не останавливаясь, и не попал ни под один удар?
Устранитель пожал плечами и будто ненарочно продемонстрировал щит на ладони.
— Маленькое преимущество Дара… и повезло, что это были йоссы, а не игольчатники или морозные гиены. Медленно думают и бросаются поодиночке. Внезапные и точные атаки их очень сбивают, так что это достаточно лёгкий противник: неповоротливый, глупый… Пожалуй, лишь с двумя раздражающими качествами: бесстрашность и настойчивость.
В последних фразах таилась насмешка, но я не успел спросить, что «клык» имел в виду на самом деле. Нэйш прибавил размеренно:
— Хотя они обучаемы, надо признать. Уже почти перестали отвлекаться на трупы сородичей и начали действовать сообща, — он ухмыльнулся так, будто успехи йоссов его чрезвычайно радовали. — Вы с госпожой Арделл успели вовремя.
Теперь он смотрел на Гриз, и во взгляде появилась мечтательность — словно смакование необычного зрелища, которое видел недавно и ещё долго будешь вспоминать.
Она варг крови, — и пришло вслед за этим: он знал. Поэтому отправил меня за ней.
Арделл обернулась прежде, чем я успел ответить. Махнула, подзывая ближе.
— Лайла нужно доставить в «Ковчежец» сейчас же. Пристань далеко, так что, господин Олкест, берите лошадь и — к Тёплому Озеру. Через сквозник вызовите Фрезу, пусть подводит туда «поплавок». Я и Нэйш сейчас развернём артефакт-носилки и будем вслед за вами, пешком, а то Лайла нельзя сильно трясти. Да, а потом вызовите Аманду, ей всё расскажите, пусть нас встретит. Справитесь? — я кивнул, мучительно пытаясь понять — что за выражение отпечаталось в её чертах, застыло в глазах. Но она уже опять отвернулась. — Нэйш, плащ у
