Прежде чем мы поговорим о двух великих суфиях современности, мы снова затронем тему Агартхи и Шамбалы, поскольку в суфийском учении мы сможем обнаружить несколько моментов, проливающих некоторый свет на эти таинственные города.
Мир ангелов и Восьмое небо
Слово «Хуркалья» используется в суфизме для обозначения мира ангелов. Хуркалья может считаться миром или городом, а иногда она также именуется «Небесной Землей». В Хуркалье одновременно сосуществуют рай и ад, в этом чудесном городе-стране нет прошлого, и все еще может измениться, здесь сливаются друг с другом настоящее и будущее, так что воскресение уже произошло и еще не свершилось. Здесь сбываются все пророчества.
В IX веке исламский историк Табари писал о «Земле Изумрудных Городов», городах Джабарсе и Джабалке, и также Хуркалье как объединяющей их области. Суфии считали их абсолютно реальными городами. Табари описывает их так: «Джабарса и Джабалка — изумрудные города, которые находятся прямо за горой Каф, в плане они являют собой квадрат, что является символом совершенства и полноты. Каждая сторона такого квадрата насчитывает двенадцать тысяч парансангов. Их обитатели не знают о существовании ни Адама, ни его противника Иблиса, они питаются исключительно зеленью, они не нуждаются в одежде, поскольку их вера в Бога делает их похожими на ангелов, хотя они ими и не являются. Поскольку не существует разницы полов, они не испытывают потребности в потомстве. Наконец, весь свет приходит с гор Каф, и камни, из которых сложены городские стены и мостовые, излучают собственный свет».
Суфии называют Хуркалью «Восьмым небом»: о ней также писал Ибн ал-Араби, главный суфийский теософ. Для зороастрийцев, равно как и для их персидских потомков, суфиев-шиитов, или для гностиков, воображаемый мир Хуркалья, или «Земля Воскресения», — это место, где происходит воскресение. Согласно Г. Корбину, это «свет севера, преддверие загробного мира». Эта местность не отмечена на наших картах: рай Йимы, Земля Света, Terra lucida, небесная земля Хуркалья, предел духовного восхождения, который подобно магниту притягивает создания, чья сущность бесконечна, к пылающему дворцу из нематериальной материи. Может быть, подобным образом описывается гностический ритуал инициации, или душа человека в ее мистическом качестве. Корбин утверждает, что образы Хуркальи предшествуют творчеству Ибн ал-Араби, описавшего «Землю Истинной Реальности». По мнению X. Блума, Хуркалья — это промежуточный мир, переходная область, как для просветленных, которые восходят на небеса, так и для ангелов, которые спускаются оттуда. Корбин подводит итог: «Хуркалья — страна души, поскольку это фантазия души». Согласно Блуму, это обозначает, что мы можем взойти в Хуркалью, просто открыв наши души иллюзии, здесь, на нашей обычной земле. В заключение Корбин уточняет, что для того, чтобы войти в Хуркалью, необходим проводник, которого он называет «человек Света» и «Платье из Света». По Блуму, речь идет о прозревшей душе, которая является не свидетелем происходящих событий, но средой, в которой они происходят.
Возможно, Блум, Корбин и суфии был правы, и Хуркалья существует лишь в воображении, в душе, символизируя внутреннее развитие и достижение столь желаемого суфием внутреннего единства. Нам бы хотелось отождествить Хуркалью с Хорасаном в Афганистане, города Джабарсу и Джа-балка с Балхом и Гератом, и эти же два города с Шамбалой и Агартхой, но эта гипотеза выглядит слишком умозрительной.
Учение о Хуркалье, мистическом городе в душе человека, подводит нас к размышлениям о множестве поспешных выводов, которые были опрометчиво сделаны о вымышленных землях, подземных городах, которые, возможно, были только мистическими понятиями, выраженными на тайном языке, которые относились к внутренним, подземным областям человеческой души, а не к географическому положению легендарных городов. Исследователь, Индиана Джонс, жаждет обнаружить города в глубине обширных пещер, набитые храмами и священными книгами. Искатель стремится лишь найти внутри собственной души то, о чем говорилось в этих священных книгах.
В конце этой главы я хотел бы упомянуть о двух современных суфийских учителях, Идрис-шахе, многочисленные книги которого я изучил самым внимательным образом, и Омаре Али-шахе, в тарике которого я имел возможность состоять в течение двух лет, уже получив опыт учения в буддистских группах, школах «Четвертого Пути», центрах трансперсональной психологии и еще в одном духовном училище, где я проводил время взаперти в темной комнате наедине с черепом. Все эти школы, как и их наставники, служат лишь ориентирами, поскольку истинное откровение заключается лишь в собственном опыте, в нашем существовании, маршрут которого, уже заложенный в нашем мозгу, мы должны уметь наметить.
Идрис-шах, посланник «Хранителей традиции»
Идрис-шах и Омар Али-шах непосредственно связаны с Афганистаном. Первый из них значительно шире известен, благодаря своим многочисленным книгам, которые по праву могут считаться лучшими из того, что было написано в Европе о суфизме. Начало его пути оказалось сложным, поскольку он появляется после смерти Гурджиева, оставившей пустое пространство в псевдосуфийском учении, которое тот распространял. Согласно Беннету, который провел часть жизни подле Гурджиева, Регги Хоаре сообщил ему в 1962 году, что познакомился с человеком, который говорил, что послан на Запад одной эзотерической школой Афганистана. Этим человеком был Идрис-шах, который вначале представился как посланник «Хранителей традиции», изучивший суфизм в заброшенных школах Центральной Азии, среди которых — монастыри братства Сарман. Беннет, который всю жизнь искал настоящего духовного наставника, признается, что принял его за эмисара Тайного Братства, описанного Гурджиевым. Если верить Идрис-шаху, он состоял в родстве с царями-Сасанидами, Авраамом, Мухаммедом и герцогом Гамильтоном. Идрис-шах назвал себя сайидом. Традиция сайидов, считающихся потомками Пророка Мухаммеда, включает два компонента: передачу духовной силы (бараки) от учителя к ученику и технику развития дремлющих способностей человечества. Эта традиция до сих пор сохранилась среди сайидов Гиндукуша, потомков Хусейна, внука пророка, которые осели в Пагмане, в Афганистане, в XII веке.
В 80-е годы говорилось, что номинальный глава суфиев всего мира — это хашемит и сайид, живущий в Гиндукуше. Это сообщала даже английская газета «Таймс» в статье об афганских монастырях.
Мы видим, что Идрис-шах назвался сайидом, поскольку его семья принадлежала к афганскому клану Пагман, обитавшему в 50 километрах к западу от Кабула, затем она переселилась в Сардхану, неподалеку от Дели, все это время сохраняя верность ордену Накшбанди. П. Вашингтон, описывая Идрис-шаха в своей книге «Мандрил Блаватской», рисует его не образцом духовности, а скорее карьеристом, обманувшим Беннета. Он даже предположил, что Рафаэль Лефор, автор книги «Учителя Гурджиева», и Идрис-шах — это одно лицо.
Идрис-шах родился в Симле в 1924 году и умер в 1996-м. Остается неизвестным, был ли он учителем, посланным суфийскими мудрецами, или только превосходным знатоком суфизма, поскольку никто не может отрицать, что его многочисленные книги фактически открыли суфизм для мира.
