Потрясенная и испуганная, Меган закрыла глаза, не выпуская из рук руля. Она услышала, как кто-то из находившихся на дороге обратился к ней с вопросом, но, когда попыталась ответить, из горла вырвался лишь хриплый стон.
Потом Меган явственно услышала уже несколько голосов, а затем вой сирены, который, приближаясь, становился все оглушительнее. Какой-то человек спускался к ней по гравию. Его ботинки скользили по неровной дороге. Подойдя к Меган, он крикнул:
– Немедленно уходите оттуда, леди! У вас поврежден топливный бак. Того и гляди взорвется!
Только теперь Меган очнулась от шока. Она торопливо отстегнула ремень безопасности и почувствовала, что дверь у ее локтя открылась. Огромная мужская ручища схватила ее и рывком выдернула из машины. Мужчина поволок Меган за собой, подальше от злополучной машины.
– Течет прямо струей! Лучше отойти подальше, а то, не ровен час, взорвется…
Меган затуманенным взором уставилась на высокого худощавого мужчину. Увидев значок, прикрепленный к его синей куртке, она поняла, что перед ней – помощник шерифа.
– Я ехал за вами примерно в ста футах, когда вашу машину занесло. Я уже вызвал пожарных по рации, но, пока они не приехали, вам лучше отойти…
Только сейчас Меган вспомнила об Алексе. Наверное, он так и спит, свернувшись клубочком на заднем сиденье. Все еще не владея голосом, Меган попыталась вырваться из рук мужчины. Решив, что она в шоке и не соображает, что делает, он продолжал тащить ее за собой.
Они уже были наверху, когда к Меган наконец вернулся дар речи.
– Алекс… Он там, в машине! Он спит на заднем сиденье…
Помощник шерифа знаком подозвал к себе стоящего рядом мужчину. Только тут Меган заметила, что шоссе запружено машинами – грузовик перегородил им дорогу.
– Не отпускайте ее! – велел помощник шерифа.
Меган попыталась возразить, но он покачал головой:
– Не беспокойтесь, я схожу за ним.
Она не успела даже поблагодарить его, а он уже заскользил вниз по склону. Меган смутно сознавала, что какой-то человек держит ее за локоть, приговаривая:
– Постарайтесь успокоиться, леди.
Сладковатый запах бензина дурманил голову. Словно в тумане, Меган видела, как помощник шерифа открывает дверцу «Ауди». Она напряглась, как натянутая струна. Неужели Алекс ранен? А может быть?.. Но не успели эти мысли промелькнуть у нее в голове, как мужчина уже пошел обратно, неся на руках явно живую собаку.
Вскарабкавшись на холм, он отдал Меган пушистый комок. Хотя Алекс жалобно поскуливал, было видно, что он не пострадал, только очень испугался.
– Благодарю вас, офицер, – улыбаясь дрожащими губами, проговорила Меган.
Однако лицо помощника шерифа осталось таким же напряженным.
– Господи помилуй, леди, я уж решил, что в машине остался ребенок! Меня ведь могло убить взрывом…
Глядя в его полные презрения глаза, Меган торопливо пролепетала:
– Извините… Должно быть, я ничего не соображала.
– Ясно. Похоже, что взрыва все же не будет. А что здесь, собственно говоря, произошло?
Из толпы зевак вышел мужчина.
– Я все видел, офицер. Грузовик, ехавший впереди этой леди, резко затормозил, чтобы не налететь на какого-то ненормального, который вывернул из-за поворота на сумасшедшей скорости. Даме пришлось их объезжать. Тогда, видно, она и повредила бак. Ее счастье, что осталась жива!
Меган судорожно глотнула и так крепко прижала к себе Алекса, что он даже взвизгнул. Только теперь она поняла, что действительно чудом избежала смерти. Помощник шерифа принялся составлять протокол. Вскоре приехал тягач, чтобы вытащить из ямы злополучную машину. Помощник шерифа вызвался отвезти Меган в город, где она могла бы вызвать такси. Когда через несколько минут машина прибыла, Меган дала шоферу домашний адрес – ехать к ветеринару было уже слишком поздно, да и вряд ли она в состоянии сделать это.
Алекс безмятежно уснул у нее на коленях, а Меган погрузилась в размышления. Как ни странно, физически она ничуть не пострадала, разве что получила несколько синяков. Даже одежда, если не считать спустившуюся петлю на колготках, была в том же безукоризненном состоянии, как и в момент выхода Меган из дома.
Тогда почему же, спрашивала себя Меган, у нее так тяжко на душе? Она жива и невредима, но почему вместо того, чтобы благодарить бога за это, она не может забыть полный презрения взгляд помощника шерифа и его фразу: «Господи помилуй, леди, я уж решил, что в машине остался ребенок!»?
Глава 4
Квартал, в котором вырос Тони и где до сих пор жила его мать, когда-то заселяли преимущественно итальянцы. Когда-то, еще в период депрессии, большинство домов хозяева превратили в пансионы, сдавая комнаты постоянно сменяющимся жильцам. Но ветер перемен снова пронесся над этими местами. Теперь жить в высоком и узком старом викторианском доме стало считаться шиком, и ныне соседями мамы Сабеллы уже были не сомнительные юнцы и небогатые бездетные пары, а преуспевающие бизнесмены.
Мама упорно сопротивлялась попыткам детей переселить ее в другое место. Она стояла на своем как в смутные времена, так и сейчас, когда квартал чудесным образом преобразился, а комитет местного самоуправления, к ее негодованию, обязал маму Сабеллу покрасить фасад своего дома, чтобы он не выделялся среди других на улице.
Меган знала, что за ремонт заплатил Тони, причем сделал это даже без тени неудовольствия. Теоретически в расходах должна была бы принимать участие вся семья, но сестры Тони хронически нуждались в деньгах. Знала Меган и то, что то и дело они брали у брата в долг и долги эти возвращались нечасто, но предпочитала делать вид, что ничего не замечает, не желая вмешиваться в непонятные ей обычаи итальянцев.
Подобно прочим мероприятиям, носившим громкое название «реставрация», ремонт не преследовал цели вернуть кварталу первоначальный вид. Будь это так, все дома бы выкрасили в какой-нибудь нейтральный цвет – серый, бежевый или желтый, как это было принято в викторианскую эпоху. Однако архитектор, ведавший ремонтом и сделавший карьеру именно на реставрации старых кварталов, не был педант, и все здания на улице стали похожи на пряничные домики, что, как ни парадоксально, лишь подчеркивало их старину.
Мама Сабелла сердечно приветствовала сына и невестку, разве что была чуточку рассеянна. Невысокая пухленькая женщина с черными, как у Тони, глазами, она обняла сына, поцеловала в щеку Меган и заметила, что та слишком худа и что ей следует готовить итальянские блюда. Этот совет давался неизменно в течение всех семи лет, и, как всегда, молодая женщина отреагировала на него вежливой, ничего не значащей улыбкой. Она не стала рассказывать, как однажды, желая порадовать мужа, приготовила настоящий итальянский обед по рецептам мамы, однако Тони, для виду поковыряв в тарелке, дипломатично заметил, что до конца жизни вполне может обойтись без макарон и пиццы, поскольку в течение первых двадцати лет ел только это и ничего больше.
