Мисс Салли уже поговорила с мисс Лорд и была склонна думать, что Патти заслуживает какого-нибудь исключительного наказания, но в ее обычае было сначала выслушать обе стороны. Она придвинула стул поближе и начала с деловой прямотой.
– Слушай, Патти, что это за глупости?
Патти подняла на нее полный упрека взгляд.
– Глупости, мисс Салли?
– Да, глупости! Мисс Лорд говорит, что ты отказалась учить урок, который она задала, и что ты подбила на это остальных девочек. Ты одна из самых способных учениц в классе, и то, что ты не сделала домашнее задание до конца, не что иное, как упрямство. Если бы на твоем месте была Розали Паттон, я еще могла бы увидеть в этом какой-то смысл.
– Боюсь, вы не понимаете, что происходит, – сказала Патти мягко.
– Может быть, ты объяснишь мне, – предложила мисс Салли.
– Я должна хранить верность моим принципам.
– Разумеется! – любезно согласилась мисс Салли. – А в чем заключаются твои принципы?
– Твердо стоять за шестьдесят строк Вергилия! Дело не в том, что я хочу бастовать, мисс Салли. Мне было бы гораздо легче перевести восемьдесят строк, но это было бы нечестно по отношению к Розали. Норма рабочего дня не должна устанавливаться по способностям самых сильных. Мисс Лорд поставит Розали неудовлетворительную отметку, если мы, остальные, не позаботимся о ней. От солидарности трудящихся зависит благополучие каждого отдельного работника. Это борьба угнетенных против наступления… э… э… организованной власти.
– Гм… понимаю!.. Я начинаю верить, что ты действительно слушала ту лекцию, Патти.
– Разумеется, слушала, – кивнула Патти, – и должна сказать, что ужасно разочаровалась в мисс Лорд. Она говорила нам, чтобы мы, сталкиваясь с проблемами повседневной жизни, использовали наши познания в социологии, а когда мы делаем это, она идет на попятную. Но, как бы то ни было, мы намерены продолжать забастовку, пока она не согласится на наши справедливые требования. Я руководствуюсь не эгоистическими мотивами, мисс Салли. Я бы гораздо охотнее что-нибудь съела и покаталась верхом. Я сражаюсь за права моих страдающих сестер.
Потолок над ними содрогнулся от удара, когда четверо из ее «страдающих сестер» свалились друг на друга, а стены загудели от их визга и хохота.
Губы мисс Салли дрогнули в усмешке, но она сдержалась и продолжила серьезно и веско.
– Очень хорошо, Патти, мне приятно знать, что такое беспрецедентное поведение продиктовано состраданием. Я уверена, что, когда мисс Лорд до конца поймет причину, ей будет приятно. А что, если я выступлю в роли посредника и изложу ей это дело? Мы могли бы прийти к… э… компромиссу.
Полчаса после обеда обычно посвящались танцам в большом квадратном холле, но в этот вечер девочки, разбившись на группки, просто стояли тут и там, украдкой бросая взгляды в сторону классной, где в это время проходила официальная встреча. Несколько минут назад мисс Лорд, директриса и Драконетта вошли туда и закрыли за собой дверь. Малыш Маккой, вернувшись из Райского Коридорчика, где она лежала, растянувшись на животе и уткнувшись лицом в отдушину, доложила, что у Патти был голодный обморок, что ее привели в чувство при помощи виски и что она пришла в себя, продолжая выкрикивать лозунги в поддержку профсоюза. Впрочем, утверждения мисс Маккой и прежде очень часто несли на себе отпечаток фантазии. Мнения школьниц насчет дела Патти разделились. Штрейкбрехеры были склонны не придавать большого значения ее достижениям, но Конни и Присцилла настойчиво раздували энтузиазм.
Наконец дверь классной открылась, оттуда вышли преподавательницы и проследовали в личный кабинет директрисы, а стоявшие в холле с неожиданным пылом пустились в танец. Никому в этот день не хотелось, чтобы мисс Лорд увидела их шепчущимися по углам.
Последней из классной вышла Патти. Ее лицо было бледно, под глазами темные круги от усталости, но в самих глазах сиял свет победы.
– Патти!
– Ты умерла?
– Чем кончилось?
– Это было просто великолепно!
– Она была в ярости?
– Что она сказала?
– Мы передали вопрос на решение арбитражного суда и пришли к компромиссу, – отвечала Патти со спокойным достоинством. – Впредь домашнее задание не будет превышать семидесяти строк. Стачка отменяется.
Все толпились вокруг Патти, горячо желая услышать подробности, но она отделилась от них и продолжила путь к дверям столовой. Она держалась несколько отчужденно, как тот, кто в одиночку достиг вершины, и не проявляла готовности запросто общаться с обычным человечеством.
Школа приступила к вечерним занятиям, а Патти к своему обеду. Через двор в освещенном окне девочки могли видеть ее, величественно сидящую в конце длинного стола. Осаки с одной стороны подавал ей земляничное варенье, а Мэгги с другой пирожные с глазурью. Награды за мученичество в случае Патти были вкусными и питательными.
Глава 4. Третий хорист справа
– Патти! Ты привезла нам кусок свадебного пирога?
– У тебя было какое-нибудь приключение?
Конни и Присцилла, с ловкостью, приобретенной долгой практикой, вскочили на заднюю подножку «катафалка», когда он повернул в ворота и покатил по дугообразной дорожке к входным дверям школы. «Катафалком» в обиходе называли покрытую черным лаком линейку, рассчитанную на двадцать пассажиров, в которой учениц Св. Урсулы возили из церкви и со станции. Патти и ее чемодан, одни в этом вместительном экипаже, тряслись как две крошечных горошины в громадном стручке.
– Приключение? Еще какое! – отозвалась она взволнованно. – Вот подождите, все расскажу!
Когда «катафалк» остановился, его осадила толпа девочек в синих жакетах. Это был час дневного отдыха, и вся школа высыпала на улицу. Прием, оказанный Патти, заставил бы постороннего наблюдателя предположить, что Патти отсутствовала не три дня, а три месяца. Она и ее два форейтора спустились на землю, и Мартин подобрал вожжи.
– Эй, залезайте! Все, кто хочет прокатиться до конюшни! – любезно пригласил он.
В результате его тут же осадили пассажирки. Они набились внутрь – вдвое больше, чем вмещал «катафалк», – они облепили сиденье возницы и подножку, а две всадницы даже взгромоздились на спины лошадей.
– Какое приключение? – спросили Конни и Присцилла в один голос, когда кавалькада с грохотом и криками покатила в сторону конюшни.
Патти взмахом руки указала на чемодан.
– Все из-за него. Отнесите его наверх. Я приду к вам, как только доложу о моем приезде директрисе.
– Но это не твой чемодан.
Патти таинственно помотала головой.
– Тысячу лет гадать будете и все равно не догадаетесь, чей это чемодан.
– Чей же?
Патти засмеялась.
