На пару мгновений Патрисия вдруг сделалась страшно некрасивой.
— Вы не в курсе, милочка, это у него такое хобби, переправлять одиноких девушек через Пролив или ему за это платят?
— Ни то, ни другое, — ответила Доминик, глядя на нее безмятежным взором. — Просто мистер Харпер узнал, что я отправляюсь домой вечерним паромом, и предложил меня подвезти.
Глаза Патрисии превратились в две узенькие щелочки, потом она улыбнулась. Невзрачная девчонка, без денег и связей, без аристократического шарма! Не стоит она того, чтобы беспокоиться по ее поводу.
Тут Сиднея позвали к телефону, и он вышел из библиотеки. Патрисия решила, что надо немедленно воспользоваться шансом, и сладким голосом произнесла:
— Вы выглядите очень усталой, милочка. Почему бы вам не пойти отдохнуть перед дорогой? — Подхватив Доминик под руку, она настойчиво, хотя и мягко повлекла ее прочь из библиотеки. — В конце коридора есть маленькая комнатка, которой никто не пользуется. Там вы можете спокойно подремать. Я попрошу Энди, чтобы он принес вам туда чашку чая.
Доминик ни в малейшей степени не чувствовала себя усталой, но прекрасно поняла, что Патрисия хочет от нее избавиться. Честно говоря, на ее месте любая женщина поступила бы так же, призналась себе Доминик. Уж будь она невестой такого мужчины, как Сидней, ни одно существо женского пола и на пушечный выстрел к нему бы не подобралось. Поэтому она безропотно позволила Патрисии отвести ее в другую комнату.
— Здесь вас никто не побеспокоит, — ласково проворковала Патрисия и закрыла дверь.
Вот теперь я действительно под домашним арестом, невесело подумала Доминик, рассматривая свое узилище. Это была сравнительно небольшая комната с парой уютных Мягких кресел, маленьким письменным столом и круглой подставкой для цветов. И хотя Патрисия заверяла ее, что этой комнатой никто не пользуется, Доминик помещение показалось уютным и обжитым. Везде валялись книги и журналы, но она к ним не притронулась, занятая своими мыслями.
Невеста Сиднея Харпера ей не нравится! Вряд ли он будет с ней счастлив, какая бы красивая и элегантная она ни была. Но вообще-то ей не стоит лезть не в свое дело. В конце концов, кто знает, может, они идеально подходят друг другу. Несомненно, присутствие такой красавицы украсит этот старый дом и она будет чудесной хозяйкой…
Заботливый Эндикот внес поднос с чаем, предварительно постучав. Он вежливо поинтересовался, прошла ли у нее голова и не нужно ли ей еще чего-нибудь.
С интересом выслушав его и узнав, что у нее, оказывается, болит голова, Доминик вежливо поблагодарила и отказалась от его помощи.
Она не спеша пила чай, размышляя, сколько еще времени она будет находиться под домашним арестом. Пока Патрисия не уйдет? Интересно, а обед ей принесут прямо в камеру, на подносе?
Словно в ответ на ее вопросы появился Сидней и тихо сел в кресло напротив.
— Ради Бога, простите меня. Я понятия не имел, что вы устали и у вас болит голова.
Доминик поняла, что для нее пришло время реванша.
— Что вы, я ничуть не устала и с головой у меня все в порядке. Просто Пат… Ничего, что я так запросто называю ее? Она была так добра, что решила, будто я нуждаюсь в отдыхе.
На лице Сида не отразилось никаких эмоций, он просто сказал:
— Вы не хотите немного выпить перед обедом?
— С удовольствием… Какая чудесная комната!
— Моя мама живет здесь, когда приезжает ко мне в гости.
— Я сразу поняла, что тут кто-то живет, — улыбнулась Доминик. — Ну, вы понимаете, о чем я: конверты для писем, вышивка, книги и все такое.
— Понимаю, — ответил он, задумчиво глядя на нее.
После аперитива они приступили к обеду. Потом Доминик ненадолго покинула своего опекуна, чтобы подготовиться к поездке. Около восьми ее осторожно, словно хрустальную вазу, погрузили в «порше». Единственное, что ее тревожило, сможет ли она вести какой-нибудь умный разговор всю дорогу до Дувра.
Как выяснилось, она зря волновалась. Убедившись, что его спутница удобно устроена, Сидней целиком ушел в свои мысли и явно не нуждался, чтобы его занимали непринужденной болтовней.
4
Доминик была несказанно благодарна своему спутнику за молчание, так как чувствовала себя уставшей и ни на какие разговоры у нее сил не было. К тому же с Сиднеем оказалось очень приятно молчать, словно они с ним старые друзья, которым друг с другом разговаривать необязательно.
Когда они прибыли в Дувр, Сидней не терпящим возражения тоном велел ей оставаться в машине, а сам куда-то ушел. Его не было так долго, что Доминик почувствовала себя неуютно. Она уже собралась идти искать его, но тут он вернулся.
— Можем подниматься на борт, — сообщил он ей.
— Но у меня еще нет билета…
— Я взял два билета.
— Сколько я вам должна?
— Нисколько.
— Так не пойдет, — решительно заявила Доминик.
— Хорошо-хорошо, можете со мной потом расплатиться, если вам так хочется, — бросил он раздраженно и пристроился в хвост длинной колонны въезжавших на паром автомобилей. Спустя какое-то время они уже поднимались на верхнюю палубу.
На верхней палубе было так тихо и безлюдно, что Доминик, привыкшая пользоваться более дешевыми местами на пароме, даже поежилась. Бесшумно, как призрак, возникла стюардесса и показала им их каюты. Сидней коротко кивнул Доминик, когда их провожатая открыла дверь пятого номера.
— Встречаемся через десять минут в ресторане, — коротко бросил он и пошел дальше по коридору.
Доминик огляделась. Каюта была небольшая, но очень комфортабельная. Наверное, первый класс, подумала она с ужасом, так как не была уверена, что у нее хватит денег расплатиться за билет. Хотелось бы еще знать, где тут ресторан.
Она причесалась, наскоро обновила помаду на губах и тушь на ресницах и уселась на кушетку. Десять минут давно истекли, но она никак не могла решить, хочет она идти в этот самый ресторан или нет. Пожалуй, нет. Но… ей страшно хотелось побыть еще немного в обществе Сиднея Харпера.
Сидней уже ждал ее в ресторане и, когда она заколебалась, стоя в дверях, поднялся и приветственно помахал ей рукой.
— Что-нибудь выпьете? Я вам искренне советую, помогает от морской болезни, а в это время года может здорово качать.
— Когда я ехала в Англию, волнение было довольно сильное, но морской болезни у меня не было, — ответила она и улыбнулась.
— Сухой мартини подойдет? — Сидней тоже улыбнулся в ответ. — Поесть, между прочим, тоже не мешает.
Вскоре принесли еду. Сидней и Доминик вдруг почувствовали себя неловко. Изредка они перебрасывались ничего не значащими фразами, тщательно избегая касаться темы ее пребывания в Лондоне. Вскоре извинившись, Доминик ушла к себе в каюту. Сидней не стал ее удерживать.
