– Ещё бы!
Сидевшая до сего момента тихо, Агра вдруг вымахнула из лодки и в гигантском прыжке скрылась за ветвями. Запахло жареным, ну конечно.
Бесшумно скользя по воде, плоскодонка придвинулась ближе. На всякий случай Светлан и её накрыл дымкой, заодно сгустив марево ещё в нескольких местах – чтобы не вызывать подозрений. (По счастью, у Гийома достало ума не взывать к Матерям.) И когда мираж сгинул, у пиратов вытянулись лица.
Мостки едва поднимались над водой, зато были широкими, а сколотили их из прочных брусьев, дабы не снесло первой же бурей. По краю высилась длинная шеренга столбов, к каждому из которых была привязана женщина – в рвани, едва прикрывавшей тело, или вовсе нагая. Вдоль помоста плавали русалки, отбирая будущих товарок (а прочих, видимо, обрекая на сожжение). Предпочтение отдавалось молодым и ладно сложённым – как более здоровым. Время от времени то одна, то другая озёрная жительница выдвигалась из воды, мощно работая хвостом, – отблескивающая, налитая, – и сильными руками трогала оцепенелых кандидаток, что-то проверяя. Причём всё – в полном безмолвии. Речь русалкам, похоже, не требовалась, словно они владели телепатией. Их избранниц тут же перетаскивали на широкий плот и, стянув запястья с щиколотками, укладывали кулями. Несколько десятков уже дожидались там надлежащего утопления. Взамен них рослые латники привязывали к столбам новых, доставляя с берега, где теснились крытые повозки, или из глубокого трюма корабля, приставшего к мосткам с другого конца. Конвейер работал без сбоев, по отлаженной схеме.
Но самое странное: вместе с живым грузом с судна сгружали оружие и тоже складывали на плоту.
– Ну, арбалеты – ещё понятно: сгодятся для охоты, – пробормотал Гийом. – Но зачем русалкам мечи, пики? Будут устраивать под водой турниры?
– Утопших пиратов, ага! – хохотнул Жофрей.
– Вот и спроси у них, – предложил Светлан. – Разве матери не ответят своим детям?
Гийом метнул на него колкий взгляд, а верзила тут же рыкнул гулким басом:
– Ну ты, говорун!..
– Тихо, – велел главарь. – Не на сходке.
Снова уставив взгляд на монаха, он нехотя выдавил:
– Чего делать, а? Сгонять за подмогой не успеем, а нас – слишком мало. Но не смотреть же!..
– Можно отвернуться, – сказал Светлан. – Многие так и делают. К чему расстраиваться, если нельзя помочь? Весьма здравый подход.
– Насмехаешься? Мы должны их вытащить!
– Да куда их, такую ораву? – заворчал Жофрей. – Нам без того тесно. Ну, порезвиться с девками, конечно…
– Заглохни! – вспылил главарь. – Хочешь, чтоб их порешили?
– У них же есть мужья, братья? Вот пусть заботятся!
– Родичи предали их, – с яростью сказал Гийом. – Может, сами и строили эти мостки.
– К тому ж этого хотят Матери, – упёрся здоровяк. – Чего ради будем мешать? А? – обратился он за поддержкой к остальным.
– Не говоря про отца, – добавил Светлан. – Имею в виду магистра. Трогательное единение, вам не кажется? Пока детки лаются друг с другом… невзирая на… их родители, забыв о прежних размолвках, трудятся над общей задачей. Может, и вам нужно повзрослеть? А то всё эмоции, чувства…
– Зато на кладбище как спокойно! – с ухмылкой бросила Лора, очередной раз удивив богатыря. Конечно, это не цитата – но близко.
Прищурясь, Гийом скользнул глазами по ней, затем по Изабель и повторил, больше для себя:
– Что же делать?
– Не высовывайтесь пока, – ответил Светлан. – Сперва туда прогуляюсь я.
– Тебе жизнь наскучила, дядя? – огрызнулся Гийом. – Тут твои фокусы не помогут – вон их сколько!..
– Хочу испытать своё терпение, – пояснил монах. – Хватит ли его даже на таких?
– А почему не разобраться с ними по-простому? – снова подала голос Лора. – К чему эти навороты?
Гийом оглянулся на неё с изумлением.
– Всё-таки они люди, – сказал Светлан. – И потому не ведают, что творят.
– Главное, не хотят ведать!.. Или надеешься втолковать?
– Ну почему не попытаться? Первый выстрел – предупредительный. А ты предлагаешь начать с контрольного?
– Уж не вздумал ли и ты вступить в орден? То-то они обрадуются!
Поглядев на девушку с укоризной, Светлан спросил:
– Я когда-нибудь говорил, что мне симпатичны церковники?
– При мне – нет, – честно ответила девушка.
– И не скажу. К официозу у меня давняя неприязнь.
Светлан возник на мостках словно из пустоты, успев насухо отжать рясу, и поначалу на него не обратили внимания, будто он уже научился отводить взгляды. Несмотря на обилие юных женщин и свежую стружку, атмосфера тут была жуткая. Пахло безнадёгой, страхом, болью… Впрочем, и охраннички добавляли ароматов.
Кстати, рядовые меченосцы особого интереса не представляли. Они впрямь не понимали, что делают, ибо недалеко ушли от зверей. (Или же не в ту сторону.) Кроме них да нескольких священников, донимавших помертвелых женщин требованиями покаяться, на мостках суетились старушки – похоже, из добровольных помощников. А с пару десятков мастеровых продолжали прилежно мостить озеро, вколачивая в дно сваи, крепя на них балки, прибивая доски, – будто вознамерились окружить всю бухту.
Потом чужака всё ж заметили – как раз тот, кому это полагалось по должности: здешний центурион, восседавший на грубом стуле и со скукой поглядывавший по сторонам. Увенчанный гребнем шлем он держал на колене, другой рукой привычно сжимал рукоять длинного меча, ещё не истончённого в шпагу, как у прочих здешних вояк. Если не считать щёк, украшенных обязательными баками, его лицо было гладко выбрито, но ниже кадыка по шее спускалась густая поросль, как видно, покрывавшая воителя целиком. Вышли мы все из обезьян, ну конечно.
– Что, богомолец, небось, за всю жизнь не видал столько мяса? – с ухмылкой поинтересовался офицер. – Да какое отборное!..
Детина был здоровенный, жизнелюбивый и даже не особо свирепый. Кое-чем он, пожалуй, напоминал Жофрея. Если поменять их местами, оба не слишком удивятся.
– Видал и больше, – откликнулся пилигрим. – Э-э… на калифорнийских пляжах. Только это не «мясо», мил человек, – тут ты впадаешь в ересь. Се творения Господни, к тому ж созданные по его подобию.
– Чё ты несёшь, дурень? – удивился меченосец. – Он же лепил с себя нас, мужиков!
Засмеявшись, монах отбросил капюшон с бритой головы.
– А если б ты знал, что это не так, разве стал бы рассказывать другим? – спросил он. – Так и рождается ложь – у сильного, как известно… И теперь заблудшие с благословения жрецов Тьмы убивают Бога, обрекая его тела на гибель, а свои души – на вечное проклятье.
– Э, постой, не гони! – нахмурил брови центурион. – Жрецы Тьмы – это кто?
