Книга Пилигрим. Книга 3 - Константин Калбазов

* * *

— Ох и скучное же лето выдалось, — тяжко вздохнув произнес Андрей, глядя на левый берег Славутича.

Несмотря на то, что в этом месте он был пологим, дальше полусотни метров от кромки воды ничего не видно. Необъятная степь сразу же теряется за изломом. Иное дело наблюдатель в вороньем гнезде на мачте. Вот у кого обзор большой.

Впрочем… На что смотреть-то? На монотонную картину разнотравья, которое уже теряет краски, и приобретает желтовато-серые цвета. Такие места. Весной пестрит в глазах от обилия красок, к концу июня уже не за что зацепиться глазу.

А тут еще и жара, вкупе с ничегонеделаньем. Время от времени полусотник конечно устраивает учения. То бой на корабле отрабатывают, то к берегу пристанут, тренируясь десантироваться и сразу в бой. Потому как речной патруль ежеминутно должен быть готов к бою.

Случается и из пушки пальнут. Это самое ненавистное. Понятно, что пушкарям оттачивать свои навыки тоже нужно. Только после этого приходится разыскивать пущенные ими стрелы. И за каждую не найденную спрос серьезный. А с чего, если на них даже наконечники не железные, а костяные. Хорошо хоть у них ярко-красное оперение. Но это если трава невысокая.

А случается, так ни с того ни с сего звучит команда полный ход. И тогда воины занимают места на гребных скамейках да вспенивают воду гребными колесами. При ходе под парусом, они серьезная помеха, но как только начинают работать вороты, то никаким веслам с ними не сравниться. А гребут при том всего-то десяток человек.

— Ничего, Андрюха. Тебе этой осенью срок выходит. Вот и пойдешь на вольные хлеба. Как любит говорить воевода, поднимать народное хозяйство, — хохотнул один из воинов.

— Типун тебе на язык, — лениво отмахнулся парень. — Я буду проситься на постоянную службу.

— Так, ты же вроде и до призыва был при воеводе. Теперь вот станешь настоящим оруженосцем. Или в его гвардейскую полусотню войдешь.

— И чего я там не видел? Михаил Федорович уж не тот. Он град покидает только если с визитом каким или коли какой серьезный поход. А когда такой в последний раз был? Года полтора уж минуло. Не. Не желаю ни в гвардию, ни в линейные полк.

— Опять станешь проситься в особую сотню?

— Буду. Вот где кровь по жилам можно разогнать. Эти в граде не сиживают. Все больше степняков за их воровство наказывают. Не то что мы. Ждем не дождемся, чтобы на реку в патруль выйти. А как выйдем, так и не поймем, где скука крепче, в граде или на реке.

Хандра это дело такое. Нельзя ей дать завладеть умами бойцов. Случается она от безделья. И средство от нее только одно. Нужно выбить из головы все дурные мысли. А как этого добиться?

— Полусотня, учебная тревога! Вражеское судно прямо по курсу! Дистанция один километр! Приготовиться к бою! Орудие к стрельбе учебным зарядом изготовить!

И тут же палуба взорвалась кипучей деятельностью. Послышались отрывистые команды десятников и командира орудийного расчета. Не обошлось и без едва различимых матерков, утопающих в общей какофонии звуков. Воздух наполнился топотом, глухим бряцаньем надеваемого на тело металла, учащенным дыханием.

Не прошло и пары минут, как экипаж боевой колесной ладьи полностью изготовился к бою. Воин наблюдавший за происходящим из вороньего гнезда, с сочувствием покачал головой. После чего с нарочито серьезным видом вооружился подзорной трубой, и начал осматривать окрестности. Вот так, вроде бы и не был рад, когда его загнали на верхотуру, но получилось очень даже вовремя.

К слову, полусотник не больно-то и соврал. Впереди и впрямь виден караван из шести торговых ладей. Он прошел мимо них, когда они устроили дневную стоянку на берегу. Там вроде как приметили суету на борту пограничников и сами засуетились. Нормальная реакция, чего уж там.

— Первый, второй десятки на греблю! Враг пустился в бега! Развить самый полный ход! Настигнуть супостата! — начал раздавать команды полусотник. — третий десяток в оборону! Четвертый и пятый абордаж!

— Твою ж мать, — в сердцах произнес Андрей, перехватывая поудобнее древко короткого легкого копья с тупым наконечником.

И тут же последовала атака. В обороняющихся полетели деревянные молотки, имитирующие боевые топоры. Хлопнули арбалеты, посылая тупоконечные болты. С такого расстояния если прилетит в голову, сразу же оглоушит. И никакой шлем не спасет. Вернее, без него, и вовсе череп проломит. Помнится Андрею попало вскользь и челюсть набок свернуло. Хорошо хоть лекарь сумел вправить.

Дробный перестук метаемого дерева сменился надсадным боевым кличем «ура» и два десятка навалились на один, вставший поперек палубы. Андрей отбил атаку таким же коротким копьем, но ударил не нападавшего, а в наседавшего на стоящего рядом. Бил в полную силу. Потому что, если тот не почувствует удар значит и в бою его сбережет доспех. Ничего так получилось, ловко. Наконечник угодил в стык доспеха на боку. Антон хекнул, и отвалился в сторону.

Когда ладья нагнала караван, всполошившаяся было охрана купца, с интересом наблюдала за тем, как лихо мутузят друг друга воины из Пограничного учебным оружием. Послышались даже подбадривающие крики и улюлюканья. Правда, пробавлялся этим только мододняк. Те, что постарше взирали на происходящее с уважением, отмечая хорошую выучку и слаженность действий.

Бой вышел как всегда скоротечным. Выучка у воинов равная. Численное превосходство, одних, компенсировалась дракой от обороны других. Абордаж завершился победой нападавших, которая далась им ой как не просто. Большинство воинов разминали ссадины и синяки, потому как прилетало неслабо, от все широкой души. Болезненные всхлипы, сопровождались надсадным дыханием.

— Конец учебной тревоги! Разоблачиться! Оправиться! Привести себя в порядок! Пушкари, разряжай орудие! — наконец послышалась команда полусотника.

И тут же ладья ощутимо потеряла в ходе, так как гребные колеса прекратили молотить плицами по воде, придавая ей ход. Теперь они всего лишь плавно проворачивались набегающим потоком воды, чтобы не особо тормозить ход под парусами.

— Ну что Греков, не скучно тебе? — окинув Андрея взглядом, поинтересовался командир.

— Никак нет, господин полусотник, — гаркнул в ответ боец.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнул командир, и направился на корму, под свой полог, полагающийся лицу начальствующему.

Три года назад, Большой совет Пограничного рассмотрел предложение воеводы о ведении фамилий, от которых поведут свое начало новые роды. Делать это надлежало на основе уже существующих семей, или же закрепить в списках воеводства старые.

Так как матушка Андрея вышла за муж за Зосиму, а за ним не имелось рода как такового, то по предложению Романова, он стал прозываться Грековым. А за главой семейство и все его дети с пасынками.