– Вообще-то существует такой прибор, который позволяет расширять угол зрения, тем самым как бы приближая объект к глазу наблюдателя, – с видом первооткрывателя сказал Крячко. – Бинокль называется. А еще подзорная труба. Или телескоп. Но телескоп вряд ли входит в оснащение рыбачьего баркаса. Все-таки это не научно-исследовательское судно…
Валерия Алексеевна метнула в его сторону испепеляющий взгляд.
– Мне известно, что такое бинокль! – отрезала она. – А вам не стоит так сорить своими небогатыми знаниями – можете остаться ни с чем.
– Подождите! Бинокль… Вопрос в том, кому понадобилось наблюдать за вашим катером в бинокль? – вмешался Гуров. – Хотя, если худшие предположения подтвердятся, такой вариант тоже не исключается. Вы не заметили, это судно так и осталось потом на своем месте?
Самсонова напряжено посмотрела на него.
– Я не помню, – разочарованно сказала она. – Абсолютно. Мне было в тот момент не до него. Правда, у меня такое ощущение, что к тому времени на горизонте уже ничего не просматривалось, но я могу ошибаться. А вообще, вы странные вопросы задаете. Местная милиция сразу пришла к выводу, что это несчастный случай. Ни о каких кораблях речи не шло. Мне сказали, что я – мужественная женщина. Наверное, полагали, что лучшего комплимента женщина не заслуживает.
– Но вы действительно действовали с редким самообладанием, – заметил Гуров. – Думаю, что именно это они и имели в виду. Но вернемся к вашему рассказу. Меня интересует еще кое-что. Вы же общались с Зацепиным. Он ничего не рассказывал необычного? Может быть, о «Барракуде», о своей работе, о здешних местах? Он не упоминал о таком месте – Три Скалы?
– Нет, не упоминал, – ответила Валерия Алексеевна. – Он вообще был крайне молчалив. Говорил только по делу. Очень удобно, но несколько пресновато.
– А Бородюк – матрос, который был с вами?
– Этот еще хуже, – махнула рукой Валерия Алексеевна. – Этот открывал рот только для того, чтобы выматериться. Ко мне это не имело никакого отношения – видимо, мат помогает ему в работе.
Она посмотрела на Гурова, ожидая новых вопросов, но он молчал. Тогда Валерия Алексеевна взялась пальцами за виски и зажмурила глаза.
– Нет, я никак не могу поверить! Это какой-то дурной сон! Я возлагала на этот отпуск такие надежды! Хотелось открыть новые горизонты… Открыла, называется.
– Все утрясется, – сказал Гуров. – У вас естественная реакция на трагическое событие. Сначала вам будет казаться, что вы уже никогда не выйдете из этого состояния, но достаточно будет хорошенько выспаться, и вы уже почувствуете себя лучше. Попробуйте принять сегодня на ночь снотворное.
– К черту снотворное! – сердито сказала женщина. – Я сделаю проще – спущусь в ресторан и надерусь, как мужчина. Ведь сильный пол именно так снимает стресс, верно?
– Только частично, – улыбнулся Гуров. – Со своей стороны я бы, например, не рекомендовал такой способ. Здесь есть более интересные вещи, чем рестораны, – море, пляжи, солнце…
– Мне это уже неинтересно, – заявила Самсонова. – Завтра же уеду отсюда. А то еще начнутся допросы, повестки, протоколы… Как только подумаю об этом, сразу мороз по коже.
– И все-таки задержитесь еще немного, – предложил Гуров. – У меня такое ощущение, что местные власти действительно не станут вам больше докучать. Их вполне устраивает версия несчастного случая. Лишние протоколы только осложнят дело. А вот нам с полковником вы можете очень помочь. Неужели откажете землякам?
Самсонова некоторое время довольно беззастенчиво разглядывала его, а потом многозначительно сказала:
– Некоторым землякам очень трудно отказать. Даже такой мужественной женщине, как я. Пожалуй, я пойду вам навстречу. Но с одним условием – вы мне расскажете, что за тайну вы тут раскапываете. Только не нужно вранья. Вранье я чую за километр. Два полковника из Москвы в этом паршивом городишке просто так появиться не могут. Посвятите меня в свои секреты – и мы союзники.
– Мы подумаем над вашим предложением, – серьезно сказал Гуров. – Вообще-то это против правил, но, может быть, для вас мы сделаем исключение. Я ничего не обещаю! Я говорю – может быть.
– Я буду ждать до двенадцати часов завтрашнего дня, – заявила Самсонова. – Потом без разговоров уезжаю.
– Идет, – сказал Гуров. – А пока разрешите откланяться. Отдыхайте.
На лице полковника Крячко было написано сожаление. Уходить ему явно не хотелось. Заметив это, Гуров едва заметно покачал головой, а уже в коридоре спросил:
– Ты хотел остаться, чтобы поговорить с Валерией Алексеевной о литературе?
Крячко махнул рукой и ответил с необычным для него смущением:
– Да я так трепался – чтобы внимание привлечь. Понимаешь, чем-то она меня взяла! Роскошная женщина! Такую один раз в жизни можно встретить, и то не всегда.
– Не хочу тебя разочаровывать, но, по-моему, ты ей совершенно не понравился, – сказал Гуров. – Не стоит забивать себе голову несбыточными фантазиями. Нам еще работать и работать.
– Тебе хорошо говорить, – завистливо сказал Крячко. – Я видел, какими глазами она на тебя таращилась. Ты же у нас стопроцентный мужчина. И вид у тебя такой, будто бумажник у тебя до отказа долларами набит. Только эти дуры не понимают, что им с тобой ничего не светит.
– Зато я это хорошо понимаю, – сказал Гуров.
– Так ты вообще счастливчик. Жена-красавица, – прежним ноющим тоном сказал Крячко, – и все прочее. А здесь один раз в жизни встретил женщину, от которой без ума, и никаких шансов?
– Какие же у тебя шансы? – резонно заметил Гуров. – Ты хотя бы ботинки для начала почистил!
Крячко остановился, посмотрел на свои ноги и тревожно спросил:
– Ты думаешь, надо?
– Уверен! – заявил Гуров. – Сверкающие ботинки – половина успеха. Заверяю тебя как стопроцентный мужчина.
Он говорил это с достаточной долей иронии, не подозревая, какие последствия могут иметь его слова. А в следующую минуту он вообще забыл о сердечных проблемах друга, потому что на первом лестничном пролете они встретились с Каневским.
На этот раз Каневский не выглядел таким неприступным, как в момент их первой встречи. Однако любезности в его речах прибавилось не много.
– Гости из Москвы! – со скрытой насмешкой воскликнул он, вперяясь взглядом в Гурова. – А я уж не надеялся вас увидеть. Что вы здесь делаете?
– Ищем вас, – сказал Гуров. – Нам сказали, что вы согласны с нами побеседовать.
– Мой кабинет на первом этаже, – возразил Каневский. – Вы заблудились?
– Нет, просто знакомились с вашим замечательным судном, – пошутил Гуров. – Удобная штука. Название, на наш взгляд, неудачное, но, видимо, автор надеялся, что на суше это не имеет большого значения. Правда, я слышал, что здесь случаются землетрясения…
