– И как же мне узнать Рыжего?
– Спросить у меня.
– Ну хорошо, предположим, я у вас спрашиваю. Вы мне скажете, кто здесь Рыжий?
– Ну нет, я так не могу: раз – и сразу замуж! Надо сначала узнать друг друга. Хотя бы раза четыре. Скажите для начала, как вас зовут?
– Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд. А вас? Рамзесиха вторая?
– Нет, это мой титул, а зовут меня Бог.
– Как?
– Фрёкен Бок. Настоящая домомучительница.
Я глотнул пива, оглянулся по сторонам и снова, проведя мысленную границу по линии ключиц, посмотрел на девушку.
– Ну хорошо, я кое-что ищу. Меня наняли для того, чтобы проверить кое-что о жизни… Русалки. – Я придал своему взгляду вопросительное выражение, но девушка явно знала, о ком речь.
– А вы, стало быть, частный детектив?..
– Нет, я кампанолог.
– Кто?
– Кампанолог. Специалист по колоколам.
– Вот это профессия! Не то что у меня…
– А вы?.. Модель? – глупо польстил я ей, но тут же прикусил язык.
– Ну… с моим ростом я могу быть в лучшем случае моделькой. К несчастью, мужчины быстро теряют интерес к моделькам; с определённого возраста они предпочитают оригиналы или полноразмерные копии. Вообще-то я редактор. Литературный редактор в издательстве. Страшно люблю всякие интересные истории.
– Так что интерес у вас профессиональный?
– Ну, пожалуй, так. Со мной, в общем, всё ясно. Давайте лучше о вас. Расскажите, почему кампа… – как там? – интересуется самоубийцами?
– Знаете, честное слово, – я попытался придать своему лицу максимально серьёзное и честное выражение, – это очень сложно и долго рассказывать. Ну, не в таком шуме точно.
– А расскажете мне потом?
– Ну… я посмотрю на ваше поведение.
– Я буду себя хорошо вести. Я вам покажу Рыжего.
– Я сейчас его здесь нет?
– Нет. – Она пристально посмотрел в зал, несколько секунд пошарила там глазами, затем снова на меня. – Ещё нет, но он уже должен быть. Он примерно в это время собирался сегодня прийти.
– А он сюда каждый день ходит?
– Да как на работу. То есть не каждый день, но частенько. Сегодня будет точно, он мне говорил.
Я кивнул. Она подозвала заглянувшего в наше «щупальце» официанта и что-то заказала. Я ещё раз осмотрелся. Мысли начинали приходить в порядок.
Девушка договорила с официантом и посмотрела на меня:
– А как вас всё-таки зовут?
– Клёст.
– Клёст?
– Клёст. Птица такая. Семейства воробьиных.
– Да, я знаю, просто странное имя.
– Это не имя, это тоже… титул. – Я улыбнулся. – А вас как зовут?
– Ну, меня тогда – Верба.
– Верба? Не Рамзес Второй, не Фрёкен Бок, а именно Верба?
– Да, Верба. По крайней мере, на это слово я откликаюсь последние двадцать восемь лет.
– Красивое имя. И вам совсем не так уж много лет. Я старше.
Не знаю, зачем я это сказал.
Она вдруг дёрнулась, сделала жест рукой, будто приглашая меня подвинуться ближе, и ткнула пальцем в толпу:
– Вон Рыжий. Пойдём поговорим с ним?
– Конечно!
Мы встали, вышли из нашего «щупальца» и двинулись через зал, прямо сквозь людское столпотворение. Казалось, народу в клубе прибавилось – да вероятно, так оно и было. Грохот в зале стоял такой, что не было слышно своих мыслей. Верба, маленькая, но уверенная и быстрая, легко рассекала людское море, и мне оставалось только поспевать за ней, пока толпа ещё не сомкнулась за её спиной. Она дошла почти до противоположного края зала и схватила за руку высокого тощего парня с глубокими морщинами на лице и чёрными как смоль волосами. Парень повернулся, узнал её и явно обрадовался. Он нагнулся, и она что-то рассказала ему на ухо. В таком шуме я не слышал не только того, что она говорила, но даже того, говорила ли она вообще или они просто замерли в такой позе посреди грохочущего рейва: он грациозно наклонил голову, а она привстала на цыпочках, приблизив губы к его уху.
В конце концов он выпрямился, посмотрел на меня, затем сделал нам обоим жест рукой, приглашая идти за ним. Мы снова пошли через зал, затем поднялись по металлической лесенке на дорожку, висящую над танцполом, и по ней – к какой-то двери. За дверью оказался короткий коридор, уткнувшийся в небольшую и довольно уютную комнату с диваном, парой кресел, столиком и настенным баром. После того как парень закрыл дверь комнаты, стало почти совсем тихо – только пол гудел под ногами в такт басовой партии.
– Рыжий, – представился он и протянул мне руку.
– Клёст, – сказал я и пожал её.
Мы расселись вокруг столика.
– Верба говорит, вы тут что-то ищете? И вам очень нужно со мной поговорить?..
– Да, я хотел бы задать пару вопросов… если можно.
– Ну, за ваши деньги – любой каприз. – Рыжий самодовольно улыбнулся.
Я очень хорошо знал такой типаж, поэтому не стал торговаться – я просто достал бумажник, выудил оттуда крупную купюру и положил её на стол.
– Пятнадцать минут вашего времени, – сказал я.
Он подхватил купюру, свернул её и сунул себе в карман.
– Я весь ваш.
– Вы давно знакомы с… Русалкой?
– Ну… не помню… давно, наверное. Несколько лет. Я часто хожу танцевать в разные клубы, в некоторых работал: я танцор. А она очень любила танцевать, я её видел в «Чёрном море»…
Он запнулся, и Верба помогла ему:
– Это другой ночной клуб.
Он кивнул и продолжил:
– Потом здесь, в «Пандемониуме». Да года три, наверное, может, четыре.
– Вы общались? Говорят, она только с вами и разговаривала…
– Она со мной не разговаривала, а танцевала. Тут есть разница. Я думаю, она вообще ни с кем не общалась, кроме отца. Да и с ним – не уверен…
– Почему?
Рыжий пристально посмотрел на меня, потом пожал плечами:
– Не знаю. Я так думаю.
– То есть вы с ней никогда не разговаривали?
– Ну как – не разговаривали? «Привет – привет – как дела? – нормально». Если это называется «разговаривали», то разговаривали. За всё время, что я её знал, она ни разу на вопрос «как дела?» не стала рассказывать, как дела.
