Crossbill: И что там?
Chaim: Скорцени пишет, что Брейгель поступил в дивизию и поехал на Восток с единственной целью – встречаться с какими-то людьми, жившими в Советском Союзе. Что это были за люди и зачем Брейгелю с ними надо было встречаться – совершенно неясно. Но Скорцени вспоминает, что не редкостью были ситуации, когда Брейгель уезжал из расположения части на три-пять дней, часто отправляясь в какую-то глухомань, иногда даже через линию фронта, а потом возвращался обратно. Он не отчитывался перед дивизионным командованием об этих поездках, и его всегда прикрывало какое-то высшее руководство. Один раз Скорцени стал свидетелем телефонного разговора Хауссера с ОКВ, судя по всему, с кем-то из «верхов». Хауссер рассказывал, что не может допустить того, что человек из расположения части пересекает линию фронта и не передаёт никакой информации ни разведке, ни контрразведке. После этого Хауссер долго слушал ответ и нехотя с чем-то соглашался.
Crossbill: А что там с Каменцом?
Chaim: К этому моменту Скорцени уже не служил в «Дас Райх». Но он пишет, что с сорок второго года Брейгель ждал информации из рейхскомиссариата Украина. И что в конце концов он её дождался. Кто-то там назначил ему встречу. И именно на встречу с этим кем-то и поехал Брейгель.
Crossbill: И кто этот «кто-то»? Есть хоть какие-то гипотезы?
Chaim: Знаешь, забавно – Скорцени был хорошо лично знаком с Гитлером. Но он так и не узнал, чем занимался Брейгель и с кем он встречался. Он пишет: «Для меня велик соблазн считать, что это был какой-то очередной мертворожденный проект фюрера, но, скорее всего, я просто не был достоин того, чтобы быть посвящённым в такие тайны».
Chaim: Всё.
Chaim: Как ты думаешь, у меня есть гипотезы?
Crossbill: У меня тоже нет, Хаим. Что ж, буду тянуть за те ниточки, что есть, может быть, они к чему-то приведут. Прошло шестьдесят лет – надеюсь, эти тайны не охраняются больше так пристально.
