живут и работают вместе совершенно разные люди. В этой стране полно таких же «хафу», как Дзинсэй, они приняты в обществе и даже получают хорошую работу! Вот чего я хочу для любимого сына, Судзуки, но не знаю, примут ли его когда-нибудь в Японии, а если не примут, то что с ним станет? Я всего лишь женщина без влияния и положения в обществе, как мне его уберечь? Как мне сделать так, чтобы он пошел в хорошую школу, в хороший университет и получил работу в большой компании хотя бы здесь, в Нагасаки? Ему нужна поддержка отца, но в Японии ее у него никогда не будет.
— Дзинсэй-тян еще совсем маленький, так что, может быть, не стоит заглядывать так далеко вперед, Тёо-Тёо-сан, — ответила Судзуки. — Ведь что угодно может случиться, вдруг вы найдете хорошего человека, который станет отцом Дзинсэю-тян и позаботится о вас обоих?
Тёо-Тёо покачала головой:
— Нет, Судзуки-сан, я сомневаюсь, что когда-либо снова выйду замуж: ни один мужчина не захочет стать отцом чужому ребенку, особенно хафу! Но ты права, Дзинсэй-тян еще совсем малыш, у нас достаточно времени подумать о его будущем. Через несколько дней корабль Пинкертона покинет Нагасаки, мы забудем о нем и его жене и продолжим нашу мирную жизнь.
В маленьком доме на вершине холма воцарилось спокойствие, его обитатели погасили огни и легли спать.
Единственным звуком в наступившей тишине остался мягкий мелодичный голос женщины, напевающей колыбельную своему ребенку…
ГЛАВА 11
Но мир недолго длился в маленьком доме на холме. Несколько дней спустя, когда Тёо-Тёо ухаживала за маленьким огородом, который они с Судзуки разбили в саду, на гравиевой дорожке послышался хруст шагов. Обернувшись, Тёо-Тёо увидела перед собой Хелен, высокую американку, жену ее «мужа».
Тёо-Тёо застыла, все ее тело обратилось в лед, и тяжелые садовые ножницы медленно выскользнули из ее рук на землю.
— Простите, что вот так заявляюсь к вам, но я не знала, как еще встретиться с вами, чтобы поговорить, — сказала женщина на удивление мягким и добрым голосом.
От этой неожиданной мягкости на глаза Тёо-Тёо навернулись слезы, вызванные странностью ситуации: она стояла лицом к лицу с женой своего «мужа», не чувствуя при этом никакой враждебности.
Она уже отвернулась и хотела было уйти, но следующие слова Хелен остановили ее:
— Я пришла поговорить с вами о будущем мальчика и сделать предложение.
Будущее Дзинсэя в Японии последнее время постоянно занимало мысли Тёо-Тёо, поэтому она медленно остановилась и повернулась к высокой американке.
Хелен мысленно вздохнула с облегчением: она надавила на нужную точку — великую любовь матери к ребенку — и, несмотря на опасения Бенджамина, еще могла добиться желаемого.
Она не поленилась изучить судьбу детей-полукровок в Японии и знала, что традиционное японское общество отвергает их. Только с помощью этого довода можно было убедить Тёо-Тёо отдать ребенка, чтобы он рос в Америке, где сможет жить свободно и у него будут хорошие перспективы.
Голос подвел Тёо-Тёо, и она молча показала женщине, чтобы та проследовала за ней в дом.
В соответствии с традициями японского гостеприимства любой, кого пригласили в дом, был гостем, поэтому, несмотря на свое отношение к незваной гостье, Судзуки подала зеленый чай и маленькую тарелку с рисовыми пирожками.
— Простите, что вот так заявилась, но Бенджамин послал меня поговорить с вами о его сыне — кажется, вы назвали его Дзинсэем? Конечно же, он переживает за своего ребенка, и хотя я понимаю, как вы относитесь к нам после случившегося, ведь я тоже женщина, не забывайте, дело не в том, что будет лучше для него, меня или вас, — заговорила Хелен. — А в том, что будет лучше для невинного малыша, родившегося ни тут, ни там, и в этом нет его вины. Мы с Бенджамином знаем, что дети родителей разной национальности сталкиваются с дискриминацией в японском обществе, и нас беспокоит, как сложится жизнь Дзинсэя, если он будет расти здесь.
Хелен замолчала, чтобы дать побелевшей Тёо-Тёо время переварить услышанное, и та не сразу нашла в себе силы ответить.
— Что вы говорите? — прошептала Тёо-Тёо. — Вы с Пинкертоном-сан хотите забрать Дзинсэя в Америку?
— Его отец считает, что так будет лучше для его будущего, — твердо ответила Хелен, несмотря на комок в горле. — В Америке много разных национальностей и культур, поэтому Дзинсэй не будет казаться белой вороной. Мы с его отцом происходим из хороших семей и сможем предоставить ему отличное образование в лучших школах и университетах страны. В Америке Дзинсэя ждет счастливое будущее со множеством возможностей. А в Японии, как я слышала, детям-полукровкам нет места, поэтому Бенджамин умоляет вас отпустить Дзинсэя с нами в Америку.
При виде того как Тёо-Тёо медленно покачала головой, у Хелен упало сердце.
— Отослать своего ребенка на другой конец света в Америку с незнакомыми ему людьми? — прошептала она, и из глаз ее хлынули слезы страдающей матери, оставляя на татами мокрые пятна.
Даже Хелен была тронута горем Тёо-Тёо и пожалела, что приходится действовать так жестоко. Возможно, зря они все это затеяли, нужно отступить и поскорее вернуться домой.
К своему удивлению, Хелен по-настоящему переживала за этого мальчика, которого никогда не видела, и беспокоилась, как же он будет расти в Японии, непохожий на окружающих, без защиты и наставлений отца, с сомнительными перспективами хорошего образования. Что станет с этим ребенком-хафу, рожденным при таких неудачных обстоятельствах?
Но его матерью была эта юная несчастная девушка, и Хелен знала, что никто не сможет забрать у нее ребенка без ее согласия. Да, она попыталась, теперь придется сказать Бенджамину, что она не смогла отобрать ребенка у матери, хотя и не сомневалась, что его будут любить, пестовать и он получит все, что могут дать деньги и любовь в Америке. Хелен не могла иметь собственных детей, но понимала и уважала глубокую нерушимую связь между матерью и ребенком, рожденным из ее утробы.
Повинуясь инстинкту, она протянула руку и на мгновение приобняла Тёо-Тёо как женщина, понимающая боль и страдания другой женщины, а потом отпустила.
— Все в порядке, — сказала Хелен. — Если вы не в силах отпустить Дзинсэя так далеко от себя, никто не вправе вас винить. Бенджамин просто хочет, чтобы его сын рос в стране, где сможет гордиться собой и быть уверенным в своих силах, но вы его мать, мы не можем забрать его без вашего согласия. Наш корабль отплывает в Америку через три дня, поэтому, если передумаете, известите нас через Шарплесса. Спасибо, что приняли
