Верити. Человек он или демон, я не позволю ему причинить зло Верити. Во что бы мне это ни обойдётся. Не помню как, но я встала перед ним, заслоняя постель.
Но он и сам остановился на некотором расстоянии, что можно было счесть безопасным. Верити смотрела в его сторону, но видела ли?
- Твоя сестра смелая женщина. - Казалось, я ослышалась. Он не мог в самом деле сказать это. - Зануда Билли имел со мной "конфиденциальную беседу". Касательно "последствий аборта".
Я выкручивала пальцы, совершенно переставая понимать, чего ещё от него можно ждать.
- Но... вы же не...
- Уважаемый доктор сделал для меня небольшое исключение. Вообще-то он свято хранит врачебные тайны.
Вскользь брошенная фраза навела на мысль, что после состоявшегося разговора с Ублюдком, Зануда Билли, пожалуй, выболтает профессиональные секреты разве что Папе и то, смотря насколько настойчиво тот станет его расспрашивать. Ублюдок смотрел на Верити, а та смотрела на него, тем непередаваемым взглядом человека, который уже не здесь.
Я ни о чём его не спрашивала, хотя для того было самое время. Пускай могла и хотела сделать это. Но не сделала. И не поблагодарила. Мне казалось, что "спасибо" - неуместное слово в той ситуации. Жалкое, наивное слово.
Я не испытывала искренней благодарности к любимчику Папы. Я чувствовала себя обязанной ему, и это не было приятным ощущением. Это была тяготеющая надо мной неизвестность, неизвестность момента расплаты, неназванной цены. Я не понимала Ублюдка, механизмов его поступков и мотивов, приводивших их в действие. Было лишь подозрение, что стала для него некой забавной говорящей зверушкой, по-своему интересной для изучения.
Он привык, что люди реагируют на него определённым образом, приучился встречать определённый набор чувств: страх, отвращение, ненависть, подобострастие. С моей стороны он видел нечто, отличное от стандарта. Совершенно бесхитростно я ухитрилась заинтересовать его на свою голову. Однако это принесло мне выгоду. Разумеется, он не стал бы продлевать срок моего трепыхания среди условно живых, если б была ему неинтересна.
В какой-то миг казалось, что он щёлкнет меня по носу, как чересчур любопытную девчонку, что беззастенчиво пялилась на него вот уже целую минуту. Он и щёлкнул, только словами.
- Бесплатный совет: в следующий раз тщательней подчищай за собой. Я тебе в таких делах больше не помощник. - И добавил с нажимом: - Сиди в своей норке тихо, девочка. Чтобы сверху тебя не было видно.
Тогда я ещё не знала, что он солгал. Он и сам не мог знать тогда. И не вняла предостережению.
Я не сходила с места ещё долго, уже давно стихли отзвуки шагов Ублюдка. Наконец, отмерла и тут же бросилась к Верити. Склонила голову на край постели, зашептала сестре на ухо:
- Верити, мы спасены! Всё худшее позади...
Наивность во мне была неискоренима. Но я верила в то, что говорила. Хотела верить.
Казалось, состояние Верити улучшилось. Стали реже приступы тошноты, хоть она по-прежнему почти ничего не ела и помалу пила. Она самостоятельно присаживалась в постели, начала разговаривать, вновь проявляла интерес к окружающему миру. Будто бы туман, окутавший её рассудок, начал понемногу рассеиваться.
Никогда прежде мы не были так откровенны и близки друг с другом. Хоть и странно было видеть сестру такой тихой и задумчивой, больно - её изменившееся, отёчное лицо, душа во мне пела. Верити явно шла на поправку. Вину за Хиляка на нас не повесят, Ублюдок отвёл подозрение и подчистил "хвосты", так что мы заживём вдвоём по-прежнему, ведь больше нам никто не нужен.
Я пересказывала последние сплетни, когда она, дослушав очередную байку о шашнях Марка Десять Дюймов, попросила воды. Я подхватилась исполнить просьбу, но из удручающе лёгкого термоса на дно кружки упала только пара капель. Со звоном ударившись о жестяную поверхность, они разбились на крошечные частицы.
Мерзко заныло в груди. Пробормотав, что вода закончилась, на негнущихся ногах побрела к тайнику. Затошнило при мысли о том, что за всеми хлопотами, переживаниями и радостями некогда было думать о добывании воды.
Всю мою сознательную жизнь вода стояла на первом месте, о ней были все мысли, чаяния и разговоры. И тут череду однообразных дней сменяет полоса таких потрясений, что, не успеешь прийти в себя и оправиться от одного удара, как сорвавшаяся с тормозов судьба наносит другой, ещё мощнее. Первоочередная проблема отодвинулась на второй план. Пока вода была, я не забивала голову вопросами насчёт того, что делать, когда она закончится.
Стоя на четвереньках, долго шарила в тайнике, по локоть вывозившись в пыли и оббив пальцы о бетонное крошево. Сколько ни ищи, не найдёшь что-то там, где нет ничего.
Будто некое изощрённое издевательство свыше - извлечённая на свет медная унция, прошедшая через столько рук, что чеканка на реверсе стёрлась до неразличимости. Эта находка была словно удар под дых. Лучше бы я ничего не нашла, чем такое проявление милости со стороны удачи. Будто подаяние бросили. А что, и вправду только это и остаётся - просить милостыню. Какая работа обломится мне за минуты?
- Вил, я очень хочу пить, - одышливо прошептала Верити. Губы пересохли, её знобило.
- Сейчас, сбегаю, куплю, - ложь царапала горло. - Я мигом, туда и обратно. Потерпи немножко.
Потрогав лоб Верити, я будто до жаровни дотронулась, но зажатая в кулаке монета жгла куда сильнее. Мамочка, что же делать?! И кто-то более циничный и жестокий внутри напомнил, что, даже будь она жива, мать ничем бы не помогла своим дочерям. Она спряталась в смерть ото всех бед.
Я не могу последовать её примеру. У меня есть... есть обязательства.
- Я люблю тебя, Вил, - улыбнулась Верити. Так светло и радостно...
Господи, я и не знала, что она умеет так улыбаться. Она никогда не говорила первая этих слов. Это была моя реплика из моей роли. Она всегда отвечала только: "И я тебя, сестрёнка". Она всегда избегала слово "любовь".
- И я люблю тебя, Верити.
Что-то надорвалось внутри. Гениальный хирург, не вскрывая грудной клетки, провёл тончайших надрез по сердцу. Настолько острым скальпелем, лёгкой и уверенной рукой творца... что, даже без анестезии... эта боль показалась сладкой.
Эйфория. Очищение. Откровение. Если бы я могла смотреть иначе, другими глазами, увидела бы, что эти слова кровью пошли из моего горла.
- Я скоро, - просипела и, спотыкаясь, вывалилась из бункера.
Между лопаток настиг, как выстрел - навылет, насмерть, - взгляд Верити.
Не было смысла идти в Чистилище. Бесполезная монета выпала из ладони. Я шаталась по катакомбам как помешанная, без цели, без маршрута, заходя в тупики, натыкаясь на стены, сворачивая в закоулки, словно в поисках чего-то... чего-то... Где-то ещё жужжали под потолком длинные лампы, где-то давно поселилась темнота; свет и тень сменялись, жгли глаза, но я была одно что слепая, мне было всё равно.
