Нэнси хотела заговорить с Генри, но не смогла. Они сиделисовсем рядом, но у нее почему-то не было уверенности — есть ли в машине вообщекто-нибудь. Не сам ли автомобиль показывает ей то, что хочет, а вовсе не то,что есть на самом деле? Видимо, Нэнси впала в транс; автомобиль двигался ивместе с тем оставался неподвижен, парил, мчался и одновременно стоял у входа вглубокое, мрачное ущелье, по обе стороны которого вздымались величественныефигуры. Они стремительно проносились мимо и все же оставались на месте.Неопределимые, они сами определяли все, создавали и удерживали Путь,уготованный именно ей, Нэнси. Там над дорогой летело облако; сквозила Луна;туман и превращения царили вокруг, а может быть, это реял белый плащИмператора, а в лунном свете проступало ясное и холодное лицо Императрицы,каким оно запомнилось ей по одному из Старших Арканов. Но в ущелье поджидалатьма; глубже и глубже, неподвижно и на полной скорости Нэнси и ее спутникиуносились туда.
Нет, она не смела заговорить с Генри; он вел машину; еслиотвлечь его, они могут разбиться. Нэнси позволила себе только один беглыйвзгляд, мольбу сердца, и в тот же миг вспомнила, где видела это лицо раньше. Вколоде Таро ей не раз попадалось изображение Колесницы: возница подался впередк двум запряженным сфинксам… У возницы было лицо Генри. Да, Генри… но вотстранно: что-то в этом лице напоминало и тетю Сибил! Лица, фигуры — всевнезапно смешалось. Над полисменами, привратницами, Императором, Императрицей,Сибил, Генри, сфинксами, возницами росла и грозила вобрать в себя всех чья-тоновая тень. Они мчались именно к ней, к этой форме, которая вот-вот проявится,к тому лицу, которое сейчас возникнет из…
Автомобиль притормозил, и Нэнси невольно вскрикнула. Впередина дороге свет фар выхватил из темноты видимое до мельчайших подробностей телохудого, обнаженного человека, подвешенное за руки к перекладинам столба; голованесчастного склонилась на плечо, ее словно подпирал жуткий венец из длинныхколючек. Широко открытыми глазами Нэнси впилась в фигуру и думала лишь о том,что изображение перевернуто; голова должна быть внизу; так было на картах.Повешенный изображался вверх ногами. Вот и здесь, сейчас, он точно такой же,мертвенно-бледный, страдальчески изогнувшийся, и голова склонилась, но она —вверху.
Нэнси вскрикнула и проснулась. По крайней мере, всеостальные решили именно так. Генри заботливо тронул ее за локоть, отецраздраженно проворчал что-то, а перед ней на дороге стояло довольно грубосработанное распятие.
Генри быстро успокоил ее. Нэнси поудобнее устроилась насиденье и совершенно искренне попросила прощения. Да, конечно, ей простоприснилось что-то страшное.
— Дорогая, это действительно было, — едва слышношепнул Генри.
— Конечно, так и было, — хмыкнул отец.
— Конечно, так и есть, — сказала Сибил. —Кое-кто просыпается, Нэнси.
Они поехали дальше и благополучно добрались до цели, несчитая еще одного приключения, которое уж точно не было сном.
Автомобиль проезжал очередную деревню ближайшую к дому деда,как объяснил Генри. Ехать оставалось всего пару миль. Они только что миновалицерковь и домик священника. Дорога петляла по холмам, забираясь все выше. М-рКенинсби глядел на зимнюю мглу за окном и содрогался, думая о Лондоне, Истборнеи предстоящих пяти-шести днях. Генри только что обернулся к нему и через плечообронил: «Теперь недалеко», таким тоном, каким демон у Данте мог бы объявлятьдуше, что она уже близка к отведенному ей кругу Ада.
Внезапно Генри выругался и ударил по тормозам. Покрышкипротестующе взвизгнули, машина прокатилась еще немного и встала. В шести футахперед капотом прямо посреди дороги сидела на корточках какая-то старуха. Рядомс ней стоял рослый, грубоватого вида юноша и словно ждал чего-то.
— О Господи! — проговорил м-р Кенинсби. Женщиначто-то говорила, но сидевшие в машине не могли ее слышать. Генри открыл дверь ивыскочил на дорогу. М-р Кенинсби открыл окно; Нэнси и Сибил машинальнопоследовали его примеру.
— Добро пожаловать домой, Генри! — произнесло дряхлоесоздание высоким пронзительным голосом.
Генри сделал два шага вперед — неизвестный молодой человеквнимательно посмотрел на него и подошел вплотную к старухе. В свете фар онаказалась очень старой, сухой и смуглой. Платок, покрывавший ее голову, наверноебыл когда-то красного цвета, теперь он стал просто пятнистой тряпкой. На ноге,выглядывавшей из-под рваной юбки, красовался грубый мужской башмак. Старухавыпростала руку из шали и помахала перед Генри сухонькой ладошкой, словно внелепом приветствии.
— Что ты тут делаешь? — раздраженно спросил Генри.
Нелепое существо в ответ захихикало.
— Я шла к Аарону в гости, Генри. Я очень устала. Неподвезешь меня в своей роскошной карете? Меня и Стивена. Милого крошку Стивена— он так заботится о своей бабушке, о своей бабке… — Ее речь смениласьневнятным бормотанием. Генри посмотрел на Стивена.
— Убери ее с дороги.
Юноша с недоумением оглянулся.
— Она делает, что хочет, — невыразительно произнесон.
— Две пригожие госпожи и один пригожийджентльмен, — забормотала старуха. — Добрая барышня, и она впиласьвзглядом в Нэнси, смотревшую из окна, — добрая барышня, тебе предсказывалибудущее? Он, — старуха ткнула большим пальцем в сторону Генри, — ондумает, что умеет предсказывать судьбы, но он ведь не бог. Повезет тому, милаябарышня, кто повстречает богиню в пути. Тебе повезет, тебе и твоим детям, еслибогиня расскажет твою судьбу.
Генри что-то пробормотал, но так тихо, что его нерасслышали. Сибил открыла дверцу и вышла из машины. М-р Кенинсби резкопроизнес: «Вернись, Сибил», — но она только улыбнулась в ответ. Тогда ион, крайне неохотно, выбрался вслед за сестрой. Старая ведьма смотрела на них,склонив голову набок.
— Молодая госпожа боится богини? — спросилаона. — Или она тоже поможет мне искать? Благословен тот, кто найдет его.
— Уйди с дороги, Джоанна, — почти не сдерживаяраздражения сказал Генри.
— Генри, милый, — сказала Сибил, — можетбыть, нам с ней по пути?
Он гневно махнул рукой, но не ответил.
Вы ее знаете, Генри? — резко спросил м-р Кенинсби.
— Папочка! — Нэнси нежно тронула отца зарукав. — Не сердись на нас, Генри не виноват.
«На нас», — горестно подумал м-р Кенинсби. — »Нанас! Ничего себе!»
— Хочешь вернуться домой? — спросил Генри.
— Домой? — пронзительным голосом переспросиластаруха. — Поля, реки, море — вот его дом. У вас одеяла, у вас — постели,у вас — тепло, а мой младенец холодный!
