лампу.* * *
Тот же самый? Ты и я? Нет. Нет! Это неправильно. Я не призрак.
Или я призрак? Возможно. Да. Когда я читаю твои слова. Да. Возможно, это правда.
Я смущен. Краткие мгновения жизни, а потом сны, сильные и могущественные. Почти вся моя жизнь — сон. Но я принадлежу Оак Лоджу. Когда я там, я чувствую тепло. Но лес тянет меня обратно. Ты прав. Ты другой писатель. Я твой сон, и я освободился, но не свободен. О, я смущен. И болен. Всегда так болен. Кровь, она такая горячая.
Сны, призыв. Я охотник. Я бегаю и использую силу рук. Я обмазан экскрементами леса.
Мой сын Стивен. Ты испортил моего сына. Это плохо. Во мне кипит ярость. Я не знаю, смогу ли я контролировать мой гнев, если увижу тебя. Оставь Стивена в покое. Я знаю, что он в лесу. Он здесь. Что-то происходит, или произойдет, и он повсюду. С ним что-то произойдет. Не мешай ему. Вокруг него формируется огромное событие, оно еще не произошло, но уже изменяет лес, время движется назад и изменяется. Я вижу, как времена года лихорадочно сменяют друг друга, и каждое длится несколько секунд. Я слышу звуки из всех времен. Это дело рук Ясень.
Лошади, время лошадей. Что-то произошло, что-то маленькое. Что-то случилось с тобой/мной и вызвало это состояние, заставило нас разделиться. Но что? Я вижу это только во сне. Я слишком дикий, слишком изначальный; когда я освобождаюсь от сна, я дико бегаю, и даже самый слабый запах возбуждает меня, а запах мяса заставляет дрожать. Дженнифер может стать моей жертвой, оберегай ее от меня, оберегай ее, даже хотя ты знаешь эту страсть
Найди Ясень и узнай, куда она послала тебя. Почему она послал тебя туда? Лошадь, огонь в лесу. Все сон
Защити Дженнифер от призрака и кровавых навязчивых мыслей призрака
Я так близок к этой земле, я так тесно связан с камнями, лесом и тем, что живет в молчаливой ночи, тем, что рвет когтями, ползает, пожирает, желает, волнуется и вмешивается в любую жизнь, которое мешает и пересекает пути и тропинки
Убить меня?
Как?
Объединимся снова, верни меня в себя. Ясень. Ключ. Лес обнимает, каждый корень обвивает меня. Он тянет меня, очень сильно. Запах мокрого гниющего леса. Вонь. Каждый — цепь вокруг меня. Каждый — объятие. Я пленник
Стивен потерян для нас. Он никогда
На этом провокационном и ужасном полупредложении запись закончилась.
ДВЕНАДЦАТЬ
Что же произошло в этом живом сне холодного леса, во время бега лошадей? Его сбило на землю одно из этих созданий. Он попытался увидеть лицо трупа на спине жеребца, но не сумел. И тогда — сейчас он ясно это вспомнил — он почувствовал так, словно его рассудок разорвался: какое-то мгновение он несся бешеным аллюром вместе с трупом на лошади через деревья…
Было ли это мгновение разделения?
Не тогда ли Серо-зеленый человек отделился от него?
Он написал в дневнике:
Моей тени: Что ты знаешь о Ясень? Что ты помнишь о том мгновении, когда лошадь столкнулась с тобой на поляне в березовом лесу? Как я могу опять связаться с Ясень? Почему ты думаешь, что Уинн-Джонс мертв? Почему ты считаешь, что Стивен потеряется? Что за большое событие, которое, по твоим словам, формируется? Можем ли мы поговорить, есть ли такая возможность? Или мы должны продолжать переписываться на страницах дневника?
Он вернул книгу за полки, потом вышел наружу в поднимающийся рассвет. Над Райхоупским лесом поднимались пучки того, что выглядело как дым — завитки сероватого тумана. Когда солнце поднялось выше, странные вихри исчезли. Последнее, что он увидел перед тем, как вернуться в дом, было мерцающее и зеленое движение листьев, в нескольких ярдах от лесной опушки. Он не мог ясно разглядеть его, хотя ощущение движения было намного сильнее, когда он отвернулся и увидел его краем глаза.
Новый день оказался субботой, и оба мальчика были дома. Еще не наступил полдень, а их выходки и игры уже начали раздражать Хаксли, который пытался сконцентрировать мозг — усталый мозг — на эксперименте с Ясень. Он посмотрел на мальчиков через окно кабинета. Кристиан, более шумный, размахивал всякой веткой, которую мог найти во время игры, напоминавшей охоту. Стивен, похоже, осознал, что отец смотрит на него, потому что на мгновение застыл, с обеспокоенным лицом. Хаксли отошел от окна и тут же услышал, как игра возобновилась.
Они оба боятся меня. Нет: им обоим не хватает близости ко мне. Они слышат, как их друзья говорят об отцах… они думают о своем… Я чувствую себя беспомощным. Они неинтересны мне, как мальчики, только как люди, мне интересны их сознания и мысли; нужно исследовать более глубокую мысль, что они станут… они наскучили мне…
Он написал эти строчки и тут же дико зачеркнул их, густыми чернилами, чтобы никто не смог прочитать об этом ужасном и болезненном мгновении предельной честности.
Нет. Я завидую им. Они «видят» способом, который за пределами моих способностей. Во время своих фантастических игр они замечают формы пред-мифаго; я отдал бы все, лишь бы увидеть их. И они более глубоко воспринимают лес. Я слышу это в их историях, их фантазиях, их играх. Но если бы они лучше знали, что происходит с ними… быть может это уменьшило
