ДЕСЯТЬ
Стивен не запомнил происшествие с передним мостиком. Электрический разряд вызвал у него истерику и стер из памяти события последних пяти дней. Последнее воспоминание — как он в четверг ходил в школу. Он помнил, как съел ланч и вошел в класс, а потом… ничего. Сейчас он опять счастлив, жар улегся. Прошлой ночью его никто не будил, никакого серо-синего человека он не видел. Я прошелся с ним до опушки леса, потом рискнул войти глубже, по руслу крошечного ручья с его скользкими берегами. Внутри леса я сразу почувствовал пред-мифаго и спросил Стивена, что он может видеть.
Он ответил: «Смешные вещи».
Он улыбался, когда говорил это. Я начал спрашивать дальше, но это было все, что он мог сказать. И он непонимающе посмотрел на меня, когда я спросил о серо-зеленом человеке.
Каким-то образом я уничтожил что-то в нем. Или деформировал. И я очень боюсь последствий, потому что не понимаю, совсем, что сделал. Уинн-Джонс мог бы понять намного лучше, но он исчез. Потерялся. И я не могу заставить себя полностью объяснить, что я сделал Стивену. Эта трусость уничтожит меня. Но пока я не понял, что происходит, пока я не знаю в точности, кто пишет в мой дневник, я должен держаться как можно дальше от трудностей в семье. Я отказываюсь от чего-то в себе ради ясности мысли, которое нарушится, как только я разгадаю загадку. Это просто лимбо!
Дженнифер ведет себя очень грубо. Я провожу с мальчиками столько времени, сколько могу. Но я должен найти Уинн-Джонса! И узнать, каким образом навлек на себя этого двойника.
ОДИННАДЦАТЬ
Хаксли шел через ночное поле. Он настолько устал, что едва передвигал ноги, но радовался, что луна вышла из-за облаков и показывала ему четкий контур Оак Лоджа. Используя его, как указатель, он медленно шагал к дому, несмотря на режущую боль в животе и тошноту. Что бы он там ни съел, он должен быть более осмотрительным.
Это путешествие должно было быть коротким, и он надеялся вернуться до наступления темноты. Однако сейчас до рассвета оставалось не больше часа.
И тут он резко остановился. Где-то впереди кричала Дженнифер. Он подошел ближе к воротам, внимательно прислушался и опять услышал ее голос, слегка задыхающийся, голос человека, страдающего от все большей и большей боли. Он сообразил, что она тяжело дышит. Потом голос внезапно замолчал, и раздался смех.
Смех странно громко прозвучал в тихой ночи, одинокий звук, так близко к рассвету.
— О, бог мой. Дженнифер… Дженнифер!
Он пошел быстрее. Образ жены, на которую в ночи напало неведомое зло, победил очевидное объяснение.
Двери кабинета внезапно задрожали. Стекло треснуло и двери широко распахнулись. Что-то с невероятной скоростью пронеслось по газонам мимо деревьев, оставляя за собой упавшие листья и яблоки. Внезапно оно остановилось рядом с изгородью, потом проломилось сквозь них и пронеслось мимо Хаксли как ураган.
И замерло. И двинулось, освещенное лунным светом.
Серо-зеленый человек?..
Нет, никого. Только тень от луны. И все-таки Хаксли чувствовал силуэт человека, обнаженного мужчины, еще возбужденного после секса, запах мужчины, его тепло, слышал, как бьется его сердце, видел, как трясутся его голова и ноги…
Серо-зеленый…
— Вернись. Вернись и поговорим.
Сад вокруг него тек и двигался. Все наклонялось, изгибалось и извивалось под ветром, который кружил вокруг неподвижной тени. И тень задвигалась, потекла к Хаксли, потом от него, и не было видно ничего, даже боковым зрением, не было и чувства реальности, только ощущение, что что-то осмотрело его и вернулось в лес.
Хаксли побежал к разрушенным воротам, где споткнулся о разбитые доски. Он даже не слышал, как ломались ворота, он бежал за ветром, который слышал и видел ночным зрением; потом он заметил, как заколыхался кустарник и опять застыл в ночном спокойствии — то, что прошло сквозь него, вернулось в безвременную вселенную леса.
— Дженнифер… о, нет…
В спальне ее не было. Кровать еще хранила ее тепло, но была растерзана и растрепана после того, чем на ней занимались. Он быстро вышел на лестничную площадку и спустился вниз, идя на звуки из самой маленькой комнаты. Она сидела на унитазе и резко закрыла дверь, когда он открыл ее.
— Джордж! Пожалуйста! Я хочу побыть одна…
— Ты в порядке?
— В полном. Но я думала, что у тебя произойдет сердечный приступ.
Она засмеялась и дернула за цепочку. Выйдя в темный коридор, она потянулась к нему и обхватила руками шею. И вздрогнула, обнаружив, что на нем его обычная куртка.
— Ты опять не переоделся! Боже мой, Джордж. Действительно, кривого только могила исправит, никакой надежды нет. — Она заколебалась, наполовину удивленная, наполовину встревоженная. — Ну… возможно маленькая надежда все-таки есть… — Внезапно она поцеловал его, глубоко, мокро и страстно.
Ее дыхание отчетливо пахло сексом.
— Я хочу спать. Надеюсь, что ты тоже не откажешься…
— Я должен подумать.
В темноте он не мог видеть ее лицо, но почувствовал, как она слабо улыбнулась.
— Да, Джордж. Конечно. Иди и подумай. Напиши в свой дневник. — Она отошла от него и пошла к лестнице. — В кладовке есть свежие кости, может быть ты проголодался.
Но голос выдал и ее печаль. Он услышал, как она всплакнула, и каким-то почувствовал, мгновенно и болезненно — она сообразила, что ничего не изменилось.
Он опять был здесь. Серо-зеленый, которого Хаксли повстречал в ночном саду… И он соблазнил Дженнифер! Хаксли вынул из потайного места дневник, трясущимися руками открыл его и включил
