Больше никаких звонков не было, и Лешка снова взялась за уборку. Так как Венечка ей не раз разъяснял, что никакого беспорядка в его комнате нет, поскольку каждая его вещь всегда лежит под рукой, она только вытерла везде пыль и аккуратно сложила книжки, оставив их на тех же местах, где они и лежали. То есть на столе, под столом, на кресле и под креслом. Подумав, собрала в стопку разбросанные дискеты и компакт-диски. Затем собралась вымыть пол, но почувствовала вдруг ужасную слабость и решила прилечь.
Лешка улеглась на диван, накрылась пледом и задремала. А когда в двери заскрежетал ключ, облегченно вздохнула.
— Венечка! Наконец-то!
— А что случилось? Были звонки, да? Много, да? — разволновался мальчик.
— Один только. Старичок какой-то звонил. И он не спросил твой адрес, а дал свой телефон, значит, грабить не придет точно. Вень, ты случайно не знаешь, что такое именной переплет? Он спросил, какие у нас книги, вернее, в каких они переплетах, не в именных ли, а я не знала, что ответить.
Венечка, подумав, пожал плечами.
— И я не знаю. Никогда про такие не слышал. Но Славкин дядя небось знает.
Явившись вслед за Венечкой со свежими номерами газеты «Новости плюс» со своим объявлением, Ромка узнал про один-единственный звонок и жутко расстроился.
— Как же так? Я так рассчитывал, что объявление сработает!
Он потряс газетами и бросил их на пол.
— А ты думал, люди так и кинутся о Шильдере спрашивать? Будто у них других дел нет, — хрипло сказала Лешка и надсадно закашлялась.
Ромка нагнулся, собрал с пола газеты и осенился новой идеей.
— Если гора не идет к Магомету, он сам к ней идет. Я знаю, что делать. Лешка, собирайся быстрее.
Он схватил с вешалки Лешкину куртку, кинул ей и тут только обратил на нее внимание.
— А чего это ты такая бледная?
— Привыкла лежать, и у меня еще мало сил.
Лешка поднялась, свернула плед и дотронулась до Венечки.
— Ты не волнуйся. Я уверена, что больше никто не позвонит. А мы пойдем. Мне еще с Диком погулять надо.
— Ладно уж, сам выведу. В последний раз, — великодушно пообещал Ромка. — А ты придешь и полежишь, а то еще осложнение какое будет.
Когда они вышли от Венечки, темный тучи, которые и так весь день носились по небу и мешали солнцу сушить старые лужи, сгустились еще больше, и холодный осенний дождь сначала заморосил, а потом хлынул сверху как из ведра.
Зонта у Лешки не было, у Ромки и подавно. Укрыться было негде. Сильно намокнув, они подбежали к остановке. К счастью, троллейбуса долго ждать не пришлось. Послышалось характерное шуршание шин, и Ромка радостно объявил:
— Через пятнадцать минут будем дома.
Мокрая и дрожащая, Лешка молча кивнула. Она не учла капризов погоды и оделась почти по-летнему.
Помедлив у светофора, троллейбус подкатил к ним. Брат с сестрой влетели в заднюю дверь и сели на последнее сиденье. Ромка посмотрел в запотевшее окно, потом обернулся и обвел глазами пассажиров. Просто так, от нечего делать. Через проход от него, рядом с задними дверьми, сидел черноглазый парень с большой сумкой на коленях. Парень этот вдруг оглянулся, нетерпеливо подпрыгнул на сиденье, а когда троллейбус остановился, сорвался с места и ринулся бежать в обратную сторону.
«Видно, что-то забыл», — мимоходом отметил Ромка и посмотрел на посиневшую от холода сестру.
— Не согрелась? Потерпи немножко, скоро приедем.
На той же остановке в троллейбус вошла пожилая тетка в похожей на кастрюльку вязаной шапке. Она свернула зонт, прошла вперед, но не села, хотя место было — его оставил только что убежавший парень. Оказалось, там стоит большой бело-красный пакет с длинными ручками.
— Это ваш? — строго спросила тетка у сидевшей рядом с пакетом, у окна, девушки.
— Нет, — ответила та.
Тогда тетка перевела взгляд на Ромку.
— Мальчик, твой?
Ромка отрицательно покачал головой.
Тетка обвела глазами салон и снова посмотрела на Ромку.
— А чей?
— Тут один парень сидел. Спешил куда-то и, значит, забыл.
— Забыл? Как это забыл? А вдруг в нем мина? — Женщина испуганно отшатнулась от пакета.
— Бред какой-то, — язвительно хмыкнув, Ромка посмотрел на пассажиров, ожидая от них беззлобных смешков.
Но все как-то странно вдруг замолчали, а тетка закричала:
— Водитель, остановитесь! Милицию надо вызвать, милицию!
— Этого мне еще не хватало, — сказала девушка. Она поднялась, бочком, осторожно, стараясь не задеть пакет, выбралась в проход и прошла вперед.
— Рома, там правда мина, как думаешь? — шепотом спросила Лешка.
Не ответив, Ромка встал, подошел к пакету, склонился к нему и прислушался.
— Не тикает, — во всеуслышанье объявил он.
— А что, обязательно должно тикать? — спросил мужчина в сером пальто, приподнявшись с предпоследнего сиденья.
— Не обязательно. Часы могут быть и бесшумными. А взорвать пакет могут с помощью дистанционного устройства. Или мобильника. А можно просто по нему стукнуть, — исчерпывающе объяснил Ромка, еще больше напугав тетку в «кастрюльке». Она ринулась к кабине и истерично завизжала.
— Водитель, откройте двери! Откройте немедленно!
Пассажиры зашумели. Троллейбус резко затормозил.
— Это еще не остановка, — сказал мужчина в сером пальто, но, вздохнув, поднялся и тоже прошел вперед, хотя задняя дверь была к нему ближе.
За ним вскочила женщина в черном и со словами: «Ой, мне плохо», опустилась назад и схватилась за сердце.
Все двери троллейбуса распахнулись, люди вскочили со своих мест и, толкая друг друга, устремились на выход. Каждый из них боялся пройти мимо опасного предмета, поэтому все толпились у кабины водителя, а задняя площадка оставалась пустой. Брат с сестрой могли убежать быстрее всех, но Ромка медлил.
— А чего ждать? — сказал он сам себе и опять подошел к пакету.
Лешка не успела ничего ни сказать, ни сделать, как Ромка приподнял предполагаемую взрывчатку за ручки и бережно, словно драгоценную жидкость, которую нельзя расплескать, понес ее перед собой к двери.
С замиранием сердца Лешка следила за братом. Останавливать его было поздно, и ее охватил жуткий страх, и он делался все сильнее. То, чего она совсем недавно боялась, вдруг претворялось в жизнь. Неужели сейчас раздастся взрыв, и они погибнут? Почему? Зачем?
Ромка очень медленно спустился с подножки и пошел назад. Пройдя несколько метров и пошел назад. Пройдя несколько метров, он развернулся всем туловищем, как манекен, и посмотрел по сторонам. Плечи и шея у него были напряжены до предела, а лицо стало красным и сосредоточенным.
