Но помни, как дуть перестанешь, они скоро проснутся.
Русалка усмехнулась и нырнула в озерцо. Тело Хельги снова опустилось в темную глубину. Я подобрал теплую и сухую ракушку. До рассвета примерно три-четыре часа. Уверен, что собрать детей будет не так просто, как сказала водяная потаскуха. Да и стоит ли делать такое?
Стоит ли жизни Хельги смерти трех малышей? Я замер, борясь с мыслями. Помню, когда-то задавал себе такой же вопрос. Стоит ли моя жизнь жизни трех каторжников? Тогда я дал себе твердый ответ — несомненно.
Но у меня долг перед девочкой, не могу позволить ей умереть. Я бросился бежать через заросли, сжимая ракушку. Подмостки были уже рядом, как невидимая защита остановила меня, с силой отбросив назад. Черт, совсем забыл про нее!
Но может силы артефакта хватит, чтобы собрать детей? Втянув воздух, я начал медленно дуть на постепенно раскрывающуюся ракушку. От раковины исходило слабое гудение, постепенно набирающее силу. Когда прошло больше минуты, она отворилась полностью, явив золотую жемчужину. Вокруг светящегося шарика обвился толстый черный червь.
Я на мгновение перестал дуть, забирая воздух ноздрями. Раковина стремительно сомкнула створки. Песня едва не прервалась. Продолжая дуть, я скосил глаза на ступеньки. Там показался первый ребенок — он с трудом переставлял худые ножки, а дырявая рубаха трепетала на ветру. За ним шагнула пухлая девочка. Парочка сравняла шаг и вскоре подошла ко мне.
Дети остановились в полуметре. Их глаза быстро бегали за прикрытии веками, но маленькие тела раскачивались в такт гудению. Давай же, еще один! Я дул и дул, но никто больше не пришел. Надутые щеки жутко болели, а восточная часть неба слегка посветлела, предвещая восход солнца.
Но вот с подмостков сошла еще одна фигура. От радости, я чуть не сбил дыхание. Но присмотревшись, понял, что радовался совсем зря. Песня ракушки привела не ребенка. А кое-что гораздо страшней.
Глава 12
На верху лестницы возникла тощая костлявая фигура. Моровой. За прошедшие несколько дней он еще больше изменился. Если раньше, с очень большой натяжкой, чудовище можно было принять за человека, то сейчас даже слепой почует подвох. Облепленные белой кожей туловище сильно сгорбилось, будто переломившись в пояснице. Челюсть вытянулась, став по-настоящему волчьей. Безглазый монстр держал на руках спящего мальчика. Самое противное, что локтями он опирался на землю, походя на белого омерзительного кузнечика.
Моровой шумно втянул ночной воздух узкими щелями на месте отвалившегося носа. Длинные острые уши повернулись. Чудовище медленно двинулось вперед.
Я же не переставала дуть на раковину. Убежать не выйдет — вокруг луг, где и схорониться негде. Да и ведет себя тварь как-то странно, двигается, как во сне. Может и на него раковина подействовала?
И вот… Моровой остановился в шаге от меня, смотря пустым лицом на светящуюся раковину. Он по-прежнему держал на руках ребенка, слегка покачиваю его, будто убаюкивая. Я попятился. Дети и чудовище двинулись за мной.
Небо на востоке ещё больше посветлело. Уже можно различить мутное розовое пятнышко на самом горизонте. Пятясь, я налетел на корягу и на мгновение прервал песню раковины. Моровой встряхнул башкой, как пес. Его пасть приоткрылась, издавая низкое рычание. Длинный язык вывалился, упав спутанным комком на траву. Из рта чудовища посыпались личинки, сопровождаемые тошнотворным запахом.
Я принялся усиленно дуть и, раковина вновь раскрыла створки. Пришлось повернуться к чудовище спиной. У меня побежали мурашки от осознания близости твари. Но придется потерпеть.
Оставался главный вопрос — как русалка воспримет незваного гостя? Но с другой стороны, что мне остается!? Стоит песне прерваться, как чудовище разорвет меня в клочья.
Я даже не подозревал, что бесы умеют потеть. Но пока приблизился к пруду, то шерсть насквозь промокла. Губы и щеки болели до такой степени, что готовы в любую секунду разлететься ошметками. Тем временем, моровой начал нервничать. Приближающий рассвет заставлял тварь инстинктивно искать убежище. Моровой начал понемногу замедляться, а когда мы почти подошли к пруду, то тварь замерла.
Я еще сильнее начал дуть. Песня раковины вновь заставила чудовище сделать шаг, но вскоре оно опять застыло. Остановившись у кромки воды, я скосил глаза на пруд. Где русалка!? Моровой же замер возле ивы, не решаясь идти дальше. Его острые уши беспокойно двигались.
— Привел!? — из воды бесшумно выскользнула русалка. — Только двое? Ну ладно… Какие они сладенькие. Да прекращай дуть, остолоп, сейчас глаза лопнут.
— Сука, — просвистел я, ведь губы оставались по-прежнему сложенными трубочкой. А затем громко заорал. — Где девчонка!?
— У водицы, моей темницы, — запела русалка, не обратив внимания на мой крик. — Сидела красна девица…
Я сознательно закричал, чтобы перекрыть ворчание очнувшегося морового. Детки на миг пришли в себя, сонно открывая глаза. Но тонкое пение русалки оказывало гипнотическое влияние — малыши побрели к воде. Я же почувствовал странную сонливость. Русалка продолжала петь, а мне становилось все тяжелее думать.
Стало так тепло, так спокойно… Да что творится!? Взяв себя в руки, я обнаружил, что стою в воде, доходящей до пояса. Девочка уже находилась в руках русалки. Плавники за ушами чудовища раскрылись, как и зубастая пасть. Русалка обвила малышку руками и приблизилась ртом к тонкой бледной шейке.
— Аргх! — из-за дерева высокчил моровой.
Он ошалело мотал головой. Мальчишка слетел с его рук. Тонкая белая рука со страшной силой ударила по дереву, выбивая щепки. Пустые глазницы уставились на меня. Узнал. Ладонь чудовище ударила в место, где я стоял, поднимая тучу брызг. Оторопевшая русалка прекратила петь.
Загребая всеми конечностями, я подплыл к ней и крепко уцепился за чешуйчатую руку.
— Что за!? — только и успела сказать женщина.
Длинные когтистые пальцы схватили ее за голову, сминая растопыренные плавники. Моровой с легкостью выдернул русалку из воды. Я полетел куда-то в сторону. Раздался жуткий крик. Русалка билась в руках морового, стегая его рыбьим хвостом. Ее тяжелые удары с хрустом подломили правую ногу твари. Но моровой был куда сильнее. Его рука по-прежнему сжимала голову женщины, пока из ее глаз и ушей не начала сочиться зеленая кровь.
Из открывшемся пасти морового выскользнул язык. Он двигался с удивительной ловкостью, проскочив в открытый рот русалки. Почти все три метра отростка скрылись внутри извивающейся женщины. Но еще раньше ее череп треснул, смявшись в ладони чудовища. Буро-зеленая смесь потекла сквозь его пальцы.
Моровой отбросил бездыханное тело и похромал ко мне, безошибочно определив направление. Под его ступней тонко взвизгнул пришедший в себя мальчик. Тварь просто отшвырнула его мимоходом. Тельце отлетело на несколько метров и покатилось
