— … Одним из самых знаменитых среди них был Успан, который промышлял на той части Великого Шёлкового пути, которая проходила по территории нынешнего Казахстана. Награбленного им было так много, что он устраивал в разных местах схроны, где оставлял золото и драгоценные камни.
Ах, какая тема, какая тема! Наша, наша!
Лёня тут же спрашивает:
— Габидулла Туржанович, Успана поймали?
— Про Успана можно сказать как про Ходжу Насреддина. Все властители по очереди хвастали, что топили его, отрубали ему голову, сажали на кол, вешали, сдирали с него кожу… Достоверных сведений о том, что Успана действительно когда-нибудь поймали, нет.
Игорёк спросил так тихо, будто хотел утаить свой вопрос от всех, кроме Габидуллы Туржановича:
— А его схроны с драгоценностями? Что с ними стало?
— А большинство этих схронов с драгоценными камнями и золотом превратились в клады. И по сей день их разыскивают. Некоторые из них даже получили собственные имена.
И тут же будто не сам я, а кто-то из меня — без спроса, не моим, хриплым голосом спрашивает:
— Габидулла Туржанович… а возле Аральска… возле нашего Аральска не может быть ещё не найденных кладов Успана?
Не сомневаюсь: есть неведомые нам силы, которые порой прямо-таки подталкивают нас совершать действия, ещё мгновения назад даже не прогнозируемые нами. И подталкивают не просто так. В этот раз, подталкивая меня задать такой вопрос, эти силы, конечно, знали, что историк ответит так, что я, Игорёк и Лёня должны будем подпрыгнуть от неожиданности.
— Один из самых богатых кладов Успана получил название «Золотой Казан». И, как гласят легенды, этот клад до сих пор находится на одном из островов Аральского моря…
Но, оказывается, мы трое уже неплохо владели собой — никто из нас троих не вскрикнул, не вскочил из-за парты от мгновенной догадки.
…После школы, немного отойдя от волнения, подводим итоги сегодняшнего урока истории. «Как гласят легенды». Чаще всего, гласят они, гласят веками и тысячелетиями, да так ничего и не «выгласят». Достоверность такой информации, увы, зачастую бывает такой же, как у ОБС — «одна бабка сказала». Но «как гласят легенды» из уст Габидуллы Туржановича Туржанова — это совсем другое дело. Это теперь для нас — «следствием установлено».
Теперь мы знали — как нужно соединять те линии. Да, это — береговая линия Аральского моря.
Тем, у кого нет того, что есть у нас, тем эта информация — «на одном из островов Аральского моря» — это всё равно, что «на одном из континентов». В Аральском море — десятки островов. Перелопатить хотя бы только один из них — например, огромный Кокарал — задача непосильная. А Барса-Кельмес, а остров Возрождения? Да и кто тебя пустит на тот же остров Возрождения? Там, поговаривают, такие секретные делишки делаются во имя укрепления могущества родины, что без противогаза, комплекта химзащиты и заверенного нотариусом завещания и на пушечный выстрел лучше к этому острову не приближаться.
…Ни единого намёка хоть на один из больших островов, которые отмечены на официальных картах Аральского моря, не было на нашем куске ковра. А были только те три точки, к которым мы уже приглядывались. Они тут есть — в этом теперь никаких сомнений. И они находятся на месте, не с бухты-барахты выбранном ткачами этого ковра. И мы поняли, наконец, что они означают. Осталось дождаться совсем уже скорых каникул.
5. ТАМ
Ну, вот и каникулы. Можно начинать поиски нашего клада. Нашего-нашего! Ничего не своровали, никого не обидели и не обманули. Судьбой нам подарен этот шанс. Неоднозначная репутация у этого дарителя, но нам-то чего капризничать.
Что такое настоящий клад?
Общими творческими усилиями корифеи приключенческой литературы давно составили соответствующий рейтинг. Самый высший сорт клада — это клад, зарытый на необитаемом острове. По этой позиции никогда не возникало споров даже в читательских кругах тех государств, от которых ближайший остров находится в тысячах километров. Хороши также клады в пещерах. Клад в пещере, да если рядом с ним лежит ещё и парочка скелетов, сцепившихся друг с другом, — такой клад по праву занимает место сразу за кладом на необитаемом острове. Следом, пожалуй, можно поставить клад в подвале старого замка. Особенно хорош такой клад, если вокруг него всё время вертится привидение, встреча с которым — если не верный кердык для посягающего на тот клад, то хотя бы такой кондрашка, после которого бедолага даст себе зарок и на пушечный выстрел никогда больше не подходить к подвалам… Все остальные клады значительно проигрывают первым трём призёрам. Правда, некоторые упрямцы до сих пор считают, что, например, клад в потрёпанном пыльном саквояже, найденном на чердаке пошедшего на слом бывшего купеческого дома и доверху набитым золотыми столовыми приборами, — что такой клад можно поставить в один ряд с небольшим кладом в подвале старого замка, если там не водится привидение. Ставить его в один ряд с кладом на необитаемом острове — да что вы! На это ни у кого язык не повернётся). Так можно договориться до того, что и полпуда медяков в ржавом ночном горшке, выкопанном на огороде, — что и этот металлолом можно поставить в тот же ряд. Хотя, порой, нашедшие и такие низкосортные клады умудряются от избытка чувств или в обморок бухнуться, или наделать каких-нибудь непоправимых глупостей — например, сразу нести сдавать этот клад государству, даже не проверив как следует содержимое того горшка, — а вдруг там, на дне, кроме медяков, есть что-то такое, что правильнее было бы и себе оставить. Случаются, наверное, и оба несчастья — и обморок, и дурацкий поступок. И если сначала — дурацкий поступок, а только потом, как его последствие, — хорошенький обморок, то тут, как говорится, и поделом тебе — нечего от подарков судьбы отмахиваться.
Нет-нет, что бы там ни говорили, а клад на необитаемом острове — это самая высшая форма кладов, и настоящий их знаток и ценитель всегда отдаст предпочтение такому. А если это ещё и не огромный остров, а совсем небольшой, отмечаемый далеко не на всех картах Аральского моря, — то кладоискательство уже не выглядит таким безнадёжным мероприятием, каким оно казалось нам до того, незабываемого, урока истории.
И
