проповедей, цирковых представлений и показательных боёв пехоты Главнокомыслящего. Праздник заканчивался нейронным голосованием, — увлекательным событием со стопроцентной явкой населения и предсказуемым результатом.
Первый день начинался с религиозно-патриотической пропаганды, — записанные заранее речи Папатриарха транслировались через электронные слинфобачки на главных площадях. В этот раз духоведцу посоветовали лично совершить незапланированный вояж в один из геттополисов. Инициативу проявил бывший ассенизатор Главнокомыслящего и согласовал решение на самом верху. В подчинении ассенизатора находились боевые отряды, — отказаться от предложения было невозможно.
Выбор пал на биохимический район, — подземные взрывы лептонных бомб, начавшиеся сразу после подписания соглашения о запрете на испытание квантового оружия, вызывали сейсмические волны средней мощности на территории био-предприятия.
О визите Папатриарха не сообщалось заранее, — по графику значился показательный бой пехоты особого назначения. Бой официально не отменяли — приезд Мифодия должен был стать сюрпризом для народа. Это играло на руку Папатриарху, в распоряжении духовного лидера находился святонебоход — выкупленный трофей, доставшийся Поп Державе после битвы с Северо-Баллистическим Пасьянсом. Это позволило сделать из пришествия великое техно-театральное представление и явиться страждущему народу прямо с разорванных небес.
Профессор с Элис не планировали в этот день выходить из дома. Присутствовать при мордобое здоровенных недоумков было уже не обязательно, как в случае Судьбоносного Дня Победы. Они сидели в квартире и наблюдали за приготовлениями к новому акту святой троицы.
Профессор решил не рассказывать Элис о встрече с Ноем. В конце концов в Штабе Сопротивления могли ошибаться, — никаких предложений от правительства не поступало. Внезапно дом задрожал как при сильном землетрясении. Стены и потолок пришли в движение, из соседних квартир послышались вопли и детский плач. Казалось ещё секунда и квартира схлопнется, как карточный домик. Нарастающие подземные толчки вызывали животный страх и желание выбежать из помещения на открытое пространство.
Они рванулись к выходу. Лестница переполнилась людьми, лифт не работал. Подземные толчки усилились, началась всеобщая паника. Обезумевшие от страха люди давили друг друга и скатывались по лестнице, словно играли в царя горы. Некоторые забыли даже о своих детях. Мусорные бачки перевернулись, жёлто-серая жижа текла со всех сторон, распространяя зловонный запах. Устоять на ногах было невозможно, — лестницы дрожали, ступеньки трескались и проваливались. На четвёртом этаже вдребезги разлетелось стекло, слышались истошные крики, по треснувшим стенам стекали капли крови. На втором этаже у лифта стоял маленький мальчик и заходился в истерике. Элис взяла его на руки. Через секунду подбежала мать и вырвала ребёнка, толкнув Элис в лестничный проём. Профессор чудом успел удержать дочь от падения.
С огромным трудом они выбежали на улицу. Площадь заполнилась насмерть перепуганными людьми, — первобытный страх заставил их бросить в квартирах свои семьи. Земля перестала дрожать через десять минут, многие приходили в себя и бежали обратно в здание, вспомнив о брошенных родственниках. Подземные толчки ослабели, толпа постепенно успокаивалась. Выглянуло солнце, из музыкальных генераторов зазвучала приятная мелодия.
Внезапно из расступившихся облаков появился святонебоход, увенчанный пшеницей, нарциссами и золотым чертополохом. Грушеобразный летательный аппарат плавно приближался к площади как инопланетный корабль в детских фантастических фильмах. Гипнотическая религиозная музыка усиливалась по мере его приближения к земле. Это был картель Папатриарха. В сознании жителей геттополиса окончание землятресения ассоциировалось с его спасительным пришествием. Святонебоход, как и его счастливый владелец, был украшен изумрудами, — переливаясь на солнце, они убедительно эмитировали божественное свечение. Летающий трофей подавал сигналы колокольным звоном, как военный корабль, обозначая намерение приземлиться в самом начале площади.
— Папатриарх, — заорал кто-то истошным оперным голосом. Папатриарх-спаситель летете!
Толпа покорно опустилась на колени, — первобытная потребность в поклонении божеству вытеснила страх самосохранения за секунду. Святонебоход шёл на посадку. Люди расступались, ползали и давили друг друга, освобождая место небесному кораблю для спасительного пришествия. Земля снова задрожала, на этот раз от приземления картеля. Музыку уже не было слышно, её заглушал молитвенный рэп.
Огромный люк, изначально сделанный для высадки роботов, как нельзя лучше подходил для религиозной экзальтации толпы. Он подчёркивал величественность и высокую духовность замысла. Когда люк открылся, народу явился сам Мифодий. Куколь Папатриарха доставал ему почти до носа, скрывая хитрые, опухшие от чрезмерного увлечения водушкой "Божья роса", глазки.
Из головы духоведца, как рог из сказочного существа, вырастал внушительных размеров крест. Крест еле проходил в люк, задевал его верхнюю часть, отчего издавал звук, похожий на удар колокола.
Профессор и Элис стояли близко к картелю, толпа вынесла их своей массой к началу площади. Крест был очень странной формы: драгоценные камни украшали вертикальную золотую ось, средняя поперечина была расширена и немного прогибалась вовнутрь. Всю её площадь занимала частая зелёная решётка. Крест равномерно вращался вокруг своей оси и издавал постукивающий звук, похожий на шум пропеллера. Он сверкал и переливался на солнце, как волшебный детский калейдоскоп.
— Чтобы со всех сторон разглядеть можно было крест животворящий, — громко прошептала своему ребёнку грузная женщина, стоящая рядом с профессором. Мальчик зачарованно наблюдал за происходящим.
Строение, растущее на Папатриархе походило на распятие с огромной натяжкой и что-то смутно напомнило профессору. Пока Мифодий вылезал из святонебохода под низкие поклоны гипнабельных граждан, учёный тщетно пытался вспомнить, где уже видел подобную конструкцию.
Под ногами духовного лидера автоматически расстелилась красная ковровая дорожка. Папатриарх вступил на неё как завоеватель. Сразу же за ним, как крысы из канализационной трубы, выбежали агенты спецслужб Братства, замаскированные под ряженых идиотов. Для устранения возможного сопротивления со стороны мужского населения было выбрано самое надёжное средство, — высококачественный алкоголь.
Ряженые сексоты подносили стаканы тем, кто ещё был способен стоять на ногах после землетрясения. Труженики, уставшие от подаваемого в пивных "Судьба Патриота" пойла, не имели ни малейшего шанса отказаться от божественно чистой водки "Божья роса" и крепкого коктейля "Молот". "Божья роса" вызывала приятные религиозные галлюцинации, "Молот" оглушал оставшийся здравый смысл. Похмельный синдром от "Божьей росы" проявлялся в непрерывном желании молиться, "Молот" звал на беспрецедентные военные подвиги.
Тех, кто ещё не был мертвецки пьян, добивали безумными народными танцами. Ряженые пошли вприсядку, хватая за руки представителей сильного пола, которые ещё сохраняли стоячее положение. "А моя на рельсах ждала..", — затянули спецслужбисты братскую народную песню.
Духоведец мог спокойно работать. Люди держали за руки своих маленьких детей, стараясь во что бы то ни стало попасться на глаза духовному лидеру. Папатриарх медленно и чинно проходил по дорожке, — сапоги его святейшества не могли касаться земли по понятиям Духовной Организации Нравственных Интересов Братства. Иногда он останавливался, хлопал по щеке приглянувшегося ребёнка и вдохновенно шёл дальше. Здоровенные жлобы, сошедшие с неба вместе с Мифодием, тут же подскакивали к детям, одевали им на руки синие, красные
