к 1422 г. видимость порядка была восстановлена, и беженцы начали возвращаться. Герцогство, которое было лучше защищено, чем остальная часть ланкастерской Франции, стало островком относительного мира и процветания на фоне окружающего запустения, пережив кратковременный экономический ренессанс, продолжавшийся до 1430-х годов. Население выросло примерно на четверть. Благодаря череде хороших урожаев восстановилось производство сельскохозяйственной продукции. Для городов это были тучные годы, возможно, лучшие за все столетие. В карманы английских солдат и чиновников потекли денежные потоки. Торговля портов переживала подъем после глубокой депрессии времен гражданской войны, поскольку восстанавливались старые торговые связи с Англией и Нидерландами. В Дьеппе, наиболее известном случае, число судов, использующих порт, возросло с 67 в год битвы при Азенкуре до 269 десять лет спустя. Быстро развивались текстильные кварталы Руана. В отличие от Парижа с его депрессивными рынками недвижимости и труда, в 1420-х годах в городе наблюдался резкий рост доходов от ремесла, арендной платы и продажи недвижимости[50].
Нормандии суждено было стать дойной коровой ланкастерской Франции. Английские короли завладели нормандскими владениями королей Валуа и их различными государственными правами, такими как конфискации, доходы от отправления правосудия и доходы от чеканки монет. В дополнение к тяжелым постоянным налогам — quatrième с продаж и габелю с соли — местные гарнизоны взимали налог, известный как guet, который теоретически был альтернативой сторожевой службе в местах, где имелся профессиональный гарнизон. Провинциальные Штаты Нормандии из года в год, а иногда и несколько раз в год, созывались для согласования введения чрезвычайных налогов (aides) на случай войны. В 1420-х гг. на долю чрезвычайных налогов приходилось не менее половины нормандских доходов английских королей. Кроме того, для финансирования местных военных операций созывались ассамблеи, представлявшие отдельные районы. Все эти налоги, за исключением guet, управлялись сетью местных сборщиков, виконтов и соляных greniers, унаследованных Генрихом V от королей Валуа. Сбор налогов всегда происходил с задержками, а доход от каждого налога обычно был меньше его номинальной стоимости — проблемы, характерные для средневекового управления финансами. Тем не менее, в целом англичанам удалось обложить герцогство значительными суммами. К моменту воцарения Генриха VI чистые доходы правительства от Нормандии составляли около 292.000 ливров в год. Эти доходы шли в основном на содержание постоянного военного контингента. В 1424 г. английская армия в герцогстве и на завоеванных территориях обходилась от 22.000 до 25.000 ливров в месяц, что оставляло очень мало средств для покрытия обычных государственных расходов. Как отметил Совет в Руане осенью 1425 г., "было общепризнанно, что доходы должны быть увеличены, если мы хотим продолжать управление этим королевством и удовлетворять потребности войны". По мере усиления военного давления и снижения доходов с других провинций Бедфорд выжимал все больше и больше из своих нормандских подданных, и к концу десятилетия герцогство стало приносить в его казну около 424.000 ливров. Это более чем в три раза превышало доходы остальной ланкастерской Франции[51].
* * *
Английская военная организация во Франции была основана на очень гибкой системе взаимодополняющих друг друга гарнизонов. Эта схема видна на Карте II. Спинным мозгом английской оборонительной системы была река Сена между Парижем и морем. Сам Париж защищали его жители, для чего в каждом районе города были организованы дозоры. Единственным постоянным английским подразделением был гарнизон Бастилии, насчитывавший, вероятно, около 80 человек. Небольшие отряды занимали сторожевые башни и форт Сен-Виктор, контролировавший вход в город со стороны реки. Английские гарнизоны находились также в пригородах, в Венсене и в башнях укрепленного моста через Сену в Пон-де-Шарантоне. К западу от столицы скопление городов с гарнизонами обозначало восточную границу завоеванной территории: Сен-Жермен-ан-Ле, Пуасси, Понтуаз и Мант. В начале правления и в течение двух лет, которые Генрих VI провел во французском королевстве в 1430 и 1432 годах, в Руане была сосредоточена основная часть войск. На западе при впадении в море Сена образовывала широкий эстуарий, охраняемый с двух берегов портами-близнецами Арфлёром и Онфлёром, которые были укреплены в начале 1420-х годов. На северной границе Нормандии основная линия обороны проходила по дороге из Парижа в Дьепп, которую контролировали крупные крепости Жизор, Гурне, Нёшатель, Торси и Арк. Кроме того, важный гарнизон находился в Э, в устье реки Брель, которая обозначала северную границу герцогства. Однако основные силы англичан были сосредоточены на незащищенной южной границе Нормандии. Вдоль дороги Париж — Шербур тянулась линия мощных гарнизонов городов и замков, а еще южнее — цепь холмов от Дрё до Авранша. Наиболее значительными из них были Верней, Фалез, Вир, Алансон, Френе и Донфрон, которые изначально были построены англо-норманнскими королями XI–XII вв. для защиты тогдашней границы[52].
В 1422 г. в Нормандии и завоеванных землях насчитывалось сорок четыре королевских гарнизона. Большинство из них занимали цитадели, интегрированные в оборонительные системы городов. Их капитаны назначались регентом на год, начиная с Михайлова дня (29 сентября), хотя капитанам более высокого ранга обычно разрешалось исполнять свои обязанности через заместителей. Капитаны и их заместители почти всегда были англичанами, а иногда валлийцами или гасконцами. Они были ключевыми фигурами в английских военных действиях и обладали широкими полномочиями, высоким статусом, а в некоторых регионах — большими возможностями для обогащения. Некоторые из них назначались на должность из года в год и приобрели значительные познания о контролируемых районах. Осенью традиционно проводился анализ численности гарнизона. Каждый капитан получал на год вперед определенное количество латников и лучников, причем часть из них должна была быть конной, а часть — пешей. Численность варьировалась от 200 до 300 человек в крепостях, расположенных на небезопасных границах герцогства Алансонского и Мэна, до десятка и менее в местах, удаленных от границы. В общей сложности на момент вступления Бедфорда в должность регента в нормандских гарнизонах служило около 3.300 человек, а в первый год его пребывания в должности их число возросло до 4.000. Как и их капитаны, почти все они были англичанами, хотя по мере того, как набор на родине становился все более трудным делом, возникала тенденция к заполнению вакансий коренными нормандцами, брабантцами или пикардийцами — общим термином для франкоговорящих жителей севера, независимо от того, были ли они выходцами из Пикардии. За пределами Нормандии и завоеванных земель данные по гарнизонам более скудны. Но мы знаем, что в 1425 г. Большой Совет содержал еще 12 гарнизонов, поддерживаемых за счет доходов парижской казны, в дополнение к гарнизонам, живущим за счет местного населения. Королевские замки были наглядным символом двуединой монархии. Под их стенами под звуки труб произносились прокламации. На их башнях развевались флаги с крестом Святого Георгия. Над воротами красовались резные и ярко раскрашенные королевские гербы. Гарнизоны помогали бальи поддерживать порядок в своих округах, пресекая разбой, патрулируя дороги и речные пути и обеспечивали сопровождение королевских чиновников. Они собирали разведывательную информацию и передавали ее в другие гарнизоны и советникам в Париже
