И что теперь делать мне? Я видел только две возможности: драться или наплевать на российские дела и устроиться с семьёй где-нибудь за границей. Второй вариант не нравился, а первый имел смысл только в том случае, если уже существовал заговор достаточно сильных и влиятельных людей. Наверняка за нас возьмутся в ближайшие годы, поэтому просто не было времени что-то затевать самому. Но даже если такой заговор был, кто я для заговорщиков? Какую ценность мог представлять вчерашний гимназист князь Мещерский? Правильно, никакой. Такой заговор мог существовать только при строжайшей секретности, иначе его уже давным-давно не было бы. Я мог, используя свои знания, сделать себе имя и стать заметной фигурой, но для этого нужно много времени, а его нет. Какой толк от моих знаний, если ими не успеют воспользоваться?
Оставался рискованный вариант со статьёй. Влезть в игру значительных людей, спутать им карты и попытаться при этом уцелеть и привлечь к себе внимание заговорщиков. Им мог пригодиться молодой человек с хорошо подвешенным языком и бойким пером, патриотично настроенный и не слишком боящийся за свою шкуру. Главное — с ними сойтись, а потом можно будет доказать свою полезность. Но, делая ставку на второй вариант, надо было одновременно заниматься первым. Мне в любом случае не помешает известность.
Вскоре стало клонить в сон. На часах было только девять вечера, но я решил, что лучше заснуть сейчас, а завтра с утра начать заниматься телом. Прежде чем браться за гантели, надо было две-три недели укреплять мышцы без снарядов.
Утром я проснулся раньше обычного, даже раньше звонка будильника, который поставил на семь часов. Убрав холодным душем остатки сна, сделал лёгкую разминку, а потом покачал разные группы мышц, стараясь не переусердствовать. Заодно выполнил упражнения на растяжки, которым меня когда-то учили в секции кун-фу. Хоть не сильно напрягался, всё равно вспотел, и пришлось опять бежать под душ. После занятий зверски захотелось есть, поэтому за завтраком съел больше обычного. Сегодня был пасмурный день, и до моего выхода из дома уже дважды срывался дождь. Я не стал брать плащ, обошёлся складным зонтом. Быстро добрался до редакции, обменялся приветствиями с вахтёром и поднялся на второй этаж. Я решил не ждать со статьёй, а отдать до начала работы. К цензору она попадёт ещё нескоро, а попробуй потом найти редактора! Идти с ней к его товарищу после разговора о вреде курения не хотелось. Он бы послал меня далеко-далеко… На стук в дверь кабинета раздался неразборчивый возглас, который я счёл разрешением войти.
— Здравствуйте, Александр Николаевич, — первым поздоровался я, дождался его ответа и продолжил: — У меня к вам просьба посмотреть эти записи. Мне рассказали об одной законодательной инициативе кадетов, которая вызвала неодобрение второго делопроизводства департамента полиции…
— Подождите, князь, — перебил он меня, — ваш отец не в нём работает?
— В нём, — кивнул я, — но будем считать, что эти сведения я получил не от отца. Если статья выйдет под моим именем, у него не будет неприятностей в департаменте. Да, сегодня должны позвонить нашему цензору, так что он не станет мешать.
— Даже так? — сказал он, посмотрев на меня с интересом. — Оставляйте ваши бумаги, я их посмотрю.
Разделавшись со статьёй, я нашёл Веру.
— Дай я тебя поцелую, пока не воняешь, — сказал я, обняв девушку. — Я всё-таки жених! Отцу говорила?
— Иван говорил, — оторвавшись от моих губ, ответила она. — Когда ты с ним встретишься?
— Если он будет дома, могу сразу после работы, — прикинул я. — Вместе и сходим. Слушай, я отдал Меркушеву статью. Ну ту, которую писал вчера. Если он не побоится, должны напечатать.
— А почему он должен бояться? — не поняла она.
— Думцы от кадетов хотят разрешить употребление сильных наркотиков, и у них есть шансы это протолкнуть, а я хочу помешать.
— И зачем это нужно? — удивилась Вера. — У нас и из-за слабых наркотиков много проблем. Александров написал об этом статью, но её зарубил наш Степанов.
— Он не мог пропустить, — понизив голос, сказал я. — Закон приняли по указу императора, поэтому его запрещено критиковать. А моей статье он препятствовать не станет.
— И большая статья?
— Я думаю, наберётся на разворот.
— С ума сошёл! — сказала она. — Кто же тебе выделит столько места? Показывал кому-нибудь из наших?
— Такое нельзя показывать, — ответил я. — Эту статью нужно или отдать в печать, или съесть.
— Шуточки у тебя, — проворчала она. — У тебя нет опыта в писательстве, поэтому Меркушев отдаст кому-нибудь твою писанину на правку.
— Слово-то какое нашла! — с напускной обидой сказал я. — Хочешь, поспорим на то, что никакой правки не будет? Только не знаю, на что с тобой спорить. Спорить на деньги с собственной невестой — это моветон, спорить на поцелуй нет смысла, я их и так получу, а ничего серьёзней из-за твоего батюшки не будет.
— Скоро уже будет! — покраснев, прошептала она, забыв о статье. — Я вчера лежала и не могла до конца поверить в то, что скоро буду твоей женой. Могли бы пожениться через два-три дня, если бы не твоя итальянская тётка!
Долго ворковать не дали: появился Селезнев и отправил нас разбирать редакционную почту. Конверты нужно было разложить в три стопки: в работу, для ответов и в мусорную корзину. В работу отбирали самые интересные письма. Сегодня одно такое попалось Вере. Для ответов откладывали письма пустого содержания, но написанные важными персонами. Остальное после повторной проверки выбрасывалось. Когда мы почти закончили, закончилось и совещание.
— Идите за мной, — поманил меня заглянувший в дверь редактор. — Послушайте, князь, кто писал статью?
— Писал я, а из Департамента получил только факты, касающиеся проекта закона.
— Значит, у вас есть дар слова. Вашу статью можно отдать в набор без правки и корректуры. Сегодняшний номер уже свёрстан, поэтому поместим в завтрашнем. Но прежде чем я это сделаю, отдам проверить цензору. Танечка уже должна была отпечатать, так что сейчас и отдам. Подождите радоваться: это ещё не всё. Насколько я понял, в случае скандала Департамент полиции не станет нас защищать и не подтвердит факта поступления законопроекта. Я прав?
— Правы, — подтвердил я. — Только не думаю, что его авторы дадут задний ход. Подумаешь, подняла хай какая-то газета! Неприятно, конечно, но если учесть, о каких деньгах идёт речь…
— Я тоже так думаю, — согласился он, — но должен подстраховаться, чтобы не получить обвинение в клевете. Поэтому пошлю Кошелева, который у нас аккредитован в Думе, чтобы он проверил через своих знакомых. Наверняка что-нибудь накопает. Но и это не всё. Вы не врач, и я тоже, поэтому мне нужно заключение работающего с наркоманами врача. Я созвонился кое с кем, а вам нужно с копией статьи съездить по одному из этих двух адресов. Если получите нужный отзыв в первой поездке, больше никуда ездить не нужно. Только сначала подождём мнения нашей цензуры.
