Затем наступило молчание. Робин слышала только стук капель по кожаной крыше автомобиля. Наконец она медленно проговорила:
— Если бы ты все объяснила, Хью бы тебя понял.
— Может быть. Но сказать наверняка нельзя.
Майя открыла глаза, опустила стекло и выбросила окурок в грязь.
— Поэтому ты не стала ничего объяснять вообще.
— Я еще не закончила. — Майя снова включила двигатель. — Мы почти приехали. Осталось всего несколько миль.
Они пересекли границу Гемпшира и начали петлять по лабиринту извилистых узких аллей, усаженных густыми буками. Ветер срывал с веток мокрые бурые листья, стучавшие по лобовому стеклу.
Они проехали две сторожки, стоявшие лицом к лицу у широких чугунных ворот, и Робин увидела вдали большой дом в георгианском стиле. Еще одна аллея: вершины деревьев смыкались, образуя тоннель. За ветками бука и бузины возник маленький коттедж. Кирпичные стены были обшиты досками, в черепичной крыше виднелись слуховые окна. Майя затормозила.
— Это был домик егеря. — Она остановила машину у калитки. — Я купила его несколько лет назад. Семья, которой принадлежит поместье, продала этот участок, чтобы заплатить налоги.
Майя вышла из машины и открыла калитку Робин, у которой от долгого пути затекли руки и ноги.
Вдоль узкой дорожки, усыпанной гравием, росли буки; в палисаднике был посажен лавр.
— Погода плохая, поэтому они сидят дома, — сказала Майя и костяшками пальцев постучала в дверь.
Им открыла седая женщина в цветастом переднике.
— Миссис Мерчант! — Она улыбнулась и отошла в сторону, пропуская Майю и Робин. — Мы уже начинали волноваться… Такая ужасная погода…
— Я задержалась, миссис Фаулер. Это моя подруга, мисс Саммерхейс. Робин, познакомься с миссис Фаулер.
Они обменялись рукопожатиями, пробормотали «Очень приятно», но Робин заметила, что Майя озирается по сторонам, как будто что-то ищет.
Или кого-то.
— Она на кухне, — сказала миссис Фаулер. — Мы печем пирожные к чаю.
Майя улыбнулась и кивком позвала Робин за собой. Комнаты в домике были небольшими и уютными, мебель — старой и удобной. Майя открыла дверь кухни.
У стола стояла маленькая девочка в фартуке. Лет шести-семи, подумала Робин. Ее руки были испачканы в муке. Малышка посмотрела на Майю и улыбнулась. Потом издала странный кашляющий звук, неловко захромала по комнате и бросилась в объятия Майи.
Хорошенькая маленькая девочка. Черные волосы, щербатая улыбка и светло-синие глаза, как у Майи. Необычные глаза редкого цвета.
Робин быстро перевела взгляд с Майи на ребенка, заметила сходство и внезапно все поняла.
— Твоя дочь, — сказала она. Это было утверждение, а не вопрос.
Не переставая обнимать малышку, Майя улыбнулась и сказала девочке на ухо:
— Мария, загляни в мамину сумку. — Она постучала пальцем по кожаной сумочке.
Мария выскользнула из ее объятий, присела на корточки и начала одной рукой расстегивать пряжку. Махнув рукой на чулки, Майя встала коленями на каменный пол и сама расстегнула сумку.
— Марии семь лет, — сказала она, глядя на Робин снизу вверх. — Да, она моя дочь.
Мария вынула из сумки маленький сверток. Потом снова издала странный звук и ликующим жестом показала сверток Майе.
— Да, дорогая. Умница.
Робин следила за тем, как девочка снимала с подарка обертку. На пол посыпались пакетик с конфетами, лента для волос и коробка цветных карандашей. У ошеломленной Робин перехватило дыхание, как от удара под ложечку.
— Я поставлю чайник, миссис Мерчант? — спросила миссис Фаулер. — А мы с Марией тем временем закончим печь пирожные. В гостиной горит камин.
В гостиной Майя поворошила угли кочергой и кивком предложила Робин сесть. А потом сказала:
— Надеюсь, ты заметила, что Мария отличается от других девочек своего возраста.
Робин вспомнила, как неловко девочка ковыляла навстречу матери и пыталась открыть сумку одной рукой.
— По-моему, у нее вся левая сторона тела парализована. И… — Она посмотрела на Майю и впервые за много лет ощутила к ней жалость. — И она не говорит.
— У Марии очень плохо со слухом. Она слышит, когда тарелка падает на пол, но не слышит, когда я ее зову. И действительно не говорит вообще.
— Она очень славная, Майя, — мягко сказала Робин.
— Да, знаю. Кстати говоря, сначала я так не думала. Когда я поняла, что беременна от Вернона, то страшно разозлилась. Думала, что это его месть. Он мучил меня, даже лежа в могиле.
На улице поднялся ветер; по обшивке застучали дождевые капли. Угли в камине разогрелись докрасна.
— Я поняла, что беременна, только во время дознания. Я давно чувствовала себя больной и измученной, но мне не приходило в голову, что это может быть из-за беременности. Месячные у меня всегда были нерегулярными, так что на это я не обратила внимания. Понимаешь, Робин, в таких вещах я была полной невеждой. — Майя улыбнулась. — Я всегда считала себя очень умной, но на самом деле знала очень мало.
В дверь постучали, и миссис Фаулер принесла поднос с чаем и печеньем. Когда она ушла, Майя добавила;
— Как только я все поняла, то решила избавиться от бремени. Мысль о детях вообще была мне чужда, но носить его ребенка было выше моих сил. Поэтому сразу как кончилось дознание я поехала в Лондон и купила какие-то пилюли. Ну, знаешь, «От Всех Женских Недомоганий».
— Они не действуют. Я видела в клинике полдюжины женщин, которые их принимали, а потом прибегали к помощи вязального крючка или карболового мыла.
Майю передернуло.
— Я не могла решиться на это. Я слишком брезглива… Короче, когда проклятые пилюли не подействовали, я раздобыла адрес врача. Это было нелегко — я не смела обратиться к знакомым, потому что у них сразу возникли бы подозрения. Как-никак, я была безутешной вдовой! В конце концов я набралась смелости и попросила совета у горничной гостиницы, в которой остановилась. Сказала, что это для подруги, хотя не думаю, что она мне поверила. А потом оказалась у какого-то кошмарного докторишки в какой-то кошмарной халупе. У него были влажные руки и заплатки на локтях пиджака. Но и он отказался мне помочь. Сказал, что слишком поздно.
Майя разлила чай и подала чашку Робин.
— Я все равно собиралась на континент и, наверно, подумала, что все как-нибудь утрясется само собой. Честно говоря, я надеялась на выкидыш — мол, если я буду как сумасшедшая гонять на машине по всей Европе, он непременно случится. Но когда стало ясно, что родов не избежать, я подумала, что найду клинику в Швейцарии и заплачу какой-нибудь тихой домашней хозяйке, чтобы она усыновила ребенка. Только из этого ничего не вышло.
