нас, – вступила в разговор Екатерина. – Король может решить, что нам нельзя доверять.
– Он знает, что мы преданы ему, – отмела эту мысль Елизавета. – Он боится нашей родни. Линкольн претендовал на трон, очевидно, у Саффолка те же амбиции. Может быть, недовольство тлело в его уме все эти годы.
– Он – горячая голова, и его младший брат Ричард тоже, – добавила Сесилия. – Но я не думаю, что у него хватит мозгов спланировать заговор.
– Зато у Максимилиана хватит, – вставила Елизавета. – Предполагается, что он – наш союзник, но этот человек способен доставить нам массу неприятностей, как уже делал, когда приютил у себя Уорбека. Он хитрый лис.
Две недели спустя Елизавета все еще печалилась из-за предательства Саффолка. Однажды вечером, лежа в постели и пытаясь читать один из романов Кекстона, она заметила, что слова бессмысленно пляшут у нее перед глазами. Когда Саффолк начнет действовать, если он и правда предпримет что-нибудь? Неужели их вечно будут осаждать самозванцы? Она так устала от этого, нестерпимо устала.
Дверь открылась, и вошел Генрих, одетый в ночную рубашку и шапочку, со свечой в руке:
– Я рад, что вы еще не спите, Бесси.
– Мой дорогой супруг, как приятно вас видеть. – Так и было, но Елизавета была слишком взволнована и напряжена для занятий любовью.
Однако Генрих не лег к ней в постель. Он сел у огня и некоторое время молчал.
– Бесси, боюсь, у меня опять дурные вести. Я проследил, с кем общался Саффолк, и установил наблюдение за этими людьми. Сегодня вечером я узнал, что лорд Уильям Куртене обедал с ним накануне его бегства из Англии. С тех пор он поддерживает с Саффолком переписку и в одном из писем предлагает тому вторгнуться в Англию через Девон, где расположены поместья его семьи.
– Боже правый! – Потрясенная, Елизавета выбралась из постели и присоединилась к Генриху у очага. – Не могу в это поверить.
– Я тоже. Куртене был капитаном в моей армии и бился с Уорбеком. Я полагался на преданность этого человека. В противном случае я ни за что не согласился бы на его брак с Екатериной.
– Какой это будет удар для нее.
Генрих прищурился:
– Но удивится ли она?
Елизавета разинула рот от изумления:
– Неужели вы и правда верите, что она причастна к этому? Она не склонна к предательству!
Король вздохнул:
– Простите меня. Нет никаких свидетельств, что она помогла своему супругу, но, кажется, я уже никому не могу доверять.
– А есть настоящие доказательства того, что лорд Уильям совершил измену?
– Да. Перехваченных писем достаточно для того, чтобы отправить его на плаху.
– О Преблагая Дева! – Елизавета прикрыла рот рукой. – Но вы ведь не… Вы не можете! Подумайте о Екатерине… и их маленьких детях.
Генрих взял ее за руку:
– Я не собираюсь изводить под корень весь его род. Вам следовало бы лучше знать меня, Бесси. Я не хочу, чтобы мой свояк появился перед народом на эшафоте. Но я отправлю его туда, где он не сможет больше доставлять мне хлопот. По моему приказу он арестован и препровожден в Тауэр.
– Сегодня вечером?
– Да.
– О нет! Бедная Екатерина. Я должна пойти к ней. – Елизавета уже надевала платье поверх ночной рубашки. – Вы поможете мне зашнуроваться?
– Бесси, уже поздно. Вы не можете мотаться по Лондону в такой час, – возразил Генрих.
– Я – королева! Никто не посмеет задавать мне вопросы. – Она провела расческой по волосам и завернулась в накидку, потом надела ботинки. – Генрих, я должна увидеться с Екатериной. Ей нужно утешение. Не запрещайте мне, прошу вас.
– Я не стану, но вы должны взять эскорт. И, Бесси, мне правда очень жаль, что ваша сестра оказалась в таком бедственном положении, но помните: вина за это лежит на ее муже.
Елизавета быстро забралась в носилки, и лошади повезли ее по безмолвным улицам Сити в Ньюгейт. Двое йоменов стражи ехали рядом с нею верхом с факелами в руках. Ставни во всех домах были закрыты, караульный, который уже собирался объявить, что наступила полночь и все спокойно, сильно удивился, разглядев во тьме, кто едет мимо.
На самом деле все вовсе не было спокойно и, вероятно, никогда уже не будет. Арест Куртене мог иметь далекоидущие последствия. И сколько еще человек вовлечены в очередную измену? Елизавету переполняли чувства. Тревога за Артура, постоянная усталость, которую она ощущала в последнее время, а теперь еще предательство Куртене. Это было слишком для нее. Но она не должна думать о себе.
В доме лорда Уильяма на Уорик-лейн горели огни. Елизавета почти выскочила из носилок, один из стражников стукнул в дверь. Открыл взъерошенный управляющий. Вероятно, он думал, что проблемы еще не закончились.
– Ее милость королева, – объявил стражник.
– Я хочу увидеться с леди Уильям, – сказала Елизавета.
– Очень хорошо, мадам. Она обрадуется вашему приезду.
Управляющий отвел ее в холл, где за длинным столом сидела Екатерина, растрепанная и заплаканная.
– Бесси! Слава Господу, вы пришли. Я схожу с ума от страха.
– О моя дорогая! – Елизавета поспешила обнять сестру. – Ну, вам не о чем беспокоиться. Генрих не собирается отправлять Уильяма на смерть. Он будет держать его в Тауэре, пока идет расследование измены Саффолка.
Екатерина закрыла глаза. Губы у нее тряслись.
– Я думала, что никогда больше его не увижу. Они пришли без предупреждения, схватили Уильяма и увели без ночной сорочки, нижнего белья и даже теплой накидки.
– Это можно исправить, – сказала Елизавета, не желая вступать в пререкания с сестрой, когда та так расстроена.
– Вы уверены, что король не отправит его на плаху? Обычно так поступают с изменниками.
– Нет, он заверил меня, что не сделает этого. Я вам обещаю.
– Но его не лишат прав и состояния? Тогда я останусь в бедности и наши дети лишатся наследства.
– Екатерина, вы забегаете вперед. Уильяма пока еще ни в чем не признали виновным. Он под подозрением в организации заговора вместе с Саффолком, и это дело будут расследовать дальше. Вы можете рассчитывать на меня, я за него вступлюсь, и за вас тоже, и за малышей. А завтра вы должны приехать ко двору и остаться со мной, чтобы я могла вас поддерживать. И если вы когда-нибудь окажетесь в нужде, я буду рядом, как всегда.
Елизавета сделала все, что могла. Она уже выплачивала Екатерине пенсион, а теперь увеличила его с помощью подарков. Для своих племянников и племянницы она устроила отдельный двор, сама платила жалованье персоналу, выделяла средства на продукты и новые платья для мальчиков.
Она
