меня поцеловала.
— Да-а-а? — спросил Гибси и просиял.
Я кивнул.
— На моей кровати. В полотенце. Выглядела как в порноснах. И просто потянулась ко мне и поцеловала.
— В полотенце?
— Мама забрала ее одежду, помнишь? — сдавленно спросил я. — Кроме полотенца, на ней ничего не было.
— Совсем ничего? — уточнил улыбающийся Гибси.
— Совсем ничего, — повторил я, сделав упор на последнем слове.
— И ты видел…
— Да, — отрывисто произнес я и в который раз громко застонал. — Су-у-ука!
— И?
— Идеально.
— Фак!
— Угу.
— Ну, фигасе, чел, — задумчиво произнес Гибси, почесывая подбородок. — Не думал, что первый шаг сделает она. А ты что при этом? — спросил он, поворачиваясь ко мне.
— Замер, — признался я, натужно выдохнув. — Примерз к кровати. И тогда она психанула и заперлась в моей ванной. Полная жесть. Я целую вечность уговаривал ее выйти, но она и трех слов не сказала, пока мы ехали к ее дому.
— Да-а-а, — покачал головой Гибси, — полная жесть.
— Кровельный профнастил, — угрюмо согласился я. — Я пробовал поговорить с ней об этом, но она отказалась. Даже слушать меня не захотела.
— А что ты пытался ей сказать?
— Правду, — устало ответил я. — Что через пару месяцев я уеду и не смогу быть с ней.
— Для гения ты туповатый, да? — все в той же задумчивой манере произнес Гибси.
— Что, прости? — сердито глянул я на него.
— Ты возишь ее домой, ведешь ее в паб, в кино, приглашаешь к себе — дважды. Потом она тебя целует, а ты ее отшиваешь, — пояснил он. — Какой реакции ты ждал? Сидеть и слушать твои объяснения?
— Я не отшивал, — возразил я. — Я бы никогда не отшил ее!
— Ну-ну, — усмехнулся Гибси. — Конечно нет.
— Между прочим, это ты посоветовал мне стать ей другом, — упрекнул я его.
— Ошибся, — беззаботно ответил он. — У тебя не получится. Такая тактика не сработает. Забудь об этом.
— Нет, сработает, — прошипел я. — Должна сработать.
— Почему должна? — спросил Гибси.
— Потому что Шаннон мне нужна. — Я потряс головой и в который раз сокрушенно выдохнул. — Потому что я хочу ее удержать в своей жизни.
— Ты хочешь ее удержать, и точка, — возразил Гибси. — Потому что по уши влюблен в эту девчонку.
— Перестань, — предупредил я.
— Ладно, — поднял руки он. — Больше ничего не скажу.
Мы долго сидели молча. Гибси выкурил еще одну сигарету, и потом я прервал молчание:
— А ты знаешь, что она круто играет в «Плейстейшн»? Реально как геймер.
— Без шуток? — удивленно посмотрел на меня Гибси.
Я кивнул.
— Она меня сделала, и я ни разу не видел, чтобы кто-то проходил миссии с такой скоростью.
Гибси выдохнул облако дыма и выкинул окурок в окошко.
— Никак у нее был листок с чит-кодами?
— Он ей не нужен, — пробормотал я, поднимая стекла всех окон. — Она все коды знает на память.
— Ого! — простонал Гибси. — Как это сексуально!
— Выметайся, — бросил я.
— Я не думаю о ней в этом смысле, — засмеялся он, открыл дверцу и вышел.
Конечно же думал.
50. Протекания и парни-герои
Шаннон
Во вторник утром я бесконечно долго не могла вытащить себя из постели.
Мне было так больно, что хотелось спрятать голову под подушку и никуда не ходить.
Но остаться дома означало бы провести весь день под одной крышей с отцом, и это было хорошей мотивацией пойти в школу.
Однако возможность неминуемой встречи с Джонни заставляла серьезно задуматься.
Я была не в форме.
Мозги загонялись, а тело было в агонии.
Когда я вылезла из автобуса в Томмене, мне казалось, будто тело решило разорваться на части изнутри и начало с живота.
Куртку Джонни я выстирала, высушила, упаковала в пластиковый пакет и засунула в переднее отделение рюкзака, чтобы вернуть ему, как мы и решили с Клэр.
Я собиралась отдать куртку и сбежать.
Еще лучше, если мне попадется Гибси, — тогда отдам куртку ему, и дело сделано.
Все утро я высматривала Джонни в коридорах, но мы нигде не пересеклись.
В голове теснились миллион и еще один вопрос и всякие тревожные мысли.
Ему плохо?
Я и так знала, что ему плохо и у него все болит.
Но вдруг ему стало хуже?
Это из-за приводящей мышцы?
Может, он в больнице?
Он заболел?
Боже, какая я жалкая!
Я бы тревожилась из-за его отсутствия еще больше, если бы у меня самой живот не болел так сильно.
Живот сводило судорогой, каждая мышца пресса мучительно сокращались, словно лезвия резали меня изнутри.
Дело было не в тревожном расстройстве.
Нет, определенно дело в чем-то другом.
Боль изводила, не давая сосредоточиться на уроках, и не было девчонок, чтобы отвлечь меня. Клэр отправилась на свой блиц с женской хоккейной командой, а Лиззи вообще не явилась в школу.
У Лиззи был желудочный грипп, и я со своим везением вполне могла от нее заразиться.
Я двигалась, как автомат, на всех уроках сидела одна, пытаясь слиться с обоями и моля Бога, чтобы только не потерять сознание.
К большой перемене я решила, что с меня достаточно мучений, и уже готова была сделать что-нибудь аморальное ради пары таблеток парацетамола и стакана воды.
Однако совсем плохо все стало, когда шестигодка поймала меня в коридоре, отвела в уголок и прошептала слова, способные привести в ужас любую девчонку-подростка на планете: «Прости, дорогая, но, кажется, ты протекла».
Поскольку это была я, мне понадобилось какое-то время, чтобы врубиться в ее слова, и еще какое-то — чтобы понять, что именно они значат.
А когда дошло, захотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила меня без следа.
Нет, лучше сгореть заживо и раствориться в воздухе, если посреди школы тебе сообщают: «Ты протекла».
Униженная, я бросилась в женский туалет.
К счастью, там было пусто.
Бросив рюкзак на пол, я встала спиной к зеркалу, вытянула шею и покрутила головой.
— О боже, нет! — всхлипнула/выдохнула я, увидев пятно крови сбоку на серой школьной юбке.
Не пятнышко, а приличное пятно.
Естественно, каким же еще ему быть!
Мы же обо мне говорим, а я никогда не получала стыд и унижение наполовину.
Такая уж уродилась.
Именно сегодня матушка-природа решила нанести мне визит.
Через девять дней после шестнадцатилетия.
Лучше поздно, чем никогда.
Посреди школы.
Боже милостивый!
По крайней мере, теперь понятно, откуда эти пыточные судороги в животе.
В свою защиту скажу: а откуда я могла это знать?
Никогда в жизни я не испытывала таких режущих болей в тазовой области.
Сегодня у меня впервые начались настоящие месячные.
Схватив рюкзак и горсть бумажных полотенец, я влетела в ближайшую кабинку
