Даже сквозь плотно закрытые окна внутрь просторного, предназначенного для собраний и совещаний, зала проникали несущиеся снаружи крики. То и дело среди многоголосого, сливающегося в монотонное гудение, гомона, прорезался чей-то звонкий, визгливый вопль.
— Казнить их! — заходился криком какой-то горластый оратор, и толпа одобрительно вторила своему заводиле. — На плаху злодеев!
— Повесить! — не согласился с ним другой крикун.
— Запереть в темнице и уморить голодом! — завизжала некая милосердная особа. Ее предложение тоже нашло отклик в сердцах собравшейся на площади публики. Она выразила его взрывом аплодисментов и одобрительными возгласами.
— Вот слушаю все это, и душа ликует, — с кривой усмешкой произнес Мортус. — Сразу чувствуется, что находишься не где-нибудь, а в королевстве добра и света. Все вокруг такие неудержимо добрые.
— Неужели ты рассчитывал на радушный прием? — удивленно спросил у него Ильнур. — После того, что ты устроил в Форинге в свой прошлый визит, скажи спасибо, что тебя до сих пор не разорвали на куски.
— Еще не вечер, — заметил Мортус. — Глядишь, и разорвут. Слышишь, как горланят.
Верховный паладин Форинга устало вздохнул и произнес:
— Тебе не о чем волноваться. Сейчас они покричат, выплеснут всю свою ненависть через голосовые связки, и разойдутся по домам. Если кто и приговорит тебя к казни, так это я, а не одержимая жаждой мести толпа.
Мортус исподлобья взглянул на Ильнура. Лорд черного замка за минувшие дни заметно постарел и осунулся. Он напоминал кота, который много лет являлся безраздельным властелином помойки, а потом как-то в одночасье сдал, и вынужден был уступить кормовую точку молодым конкурентам. Целители подлатали Мортуса, срастили сломанные кости, а лечебные зелья направили его организм на путь полного выздоровления. И все же до возврата былой формы Мортусу было далеко. Более того, у него не было уверенности в том, что былая форма когда-либо возвратиться к нему в полном объеме. Досталось ему крепко, и даже все искусство целителей и алхимиков не могло полностью устранить последствия тяжелых ранений.
Рядом с Мортусом, за длинным столом, где обычно проводили свои совещания члены ордена паладинов, сидели Трокус и Риана. Оба выглядели еще хуже своего повелителя.
Напротив них расположились Ильнур и Лаура. Верховная волшебница беспокойно ерзала на стуле, и явно не могла дождаться того момента, когда, наконец, сможет покинуть это собрание и помчаться в лазарет. Там, окруженный заботой лучших целителей Форинга, лежал в палате ее обожаемый Коленька. Но Лаура чувствовала, что без ее непосредственной заботы возлюбленный точно не пойдет на поправку. Ей хотелось находиться рядом с ним, проводить дни и ночи у его постели, а не торчать здесь, в компании злодеев, которых, по-хорошему, следовало бы давно отдать на растерзание разгневанной толпе горожан.
Лаура считала величайшей несправедливостью то обстоятельство, что все пострадавшие участники битвы, включая злодеев, уже встали на ноги, а ее Коленька до сих пор лежит без сознания. Рана, нанесенная ему Свиностасом, оказалась не просто серьезной. Она была страшной. Целители, осмотрев Кольку, сообщили Лауре, что его жизни ничего не угрожает, и об этом можно не волноваться. Но, добавили они, меч подлого Свиностаса нанес ужасный урон мужскому началу юного паладина. Лаура при этих словах побледнела и вскрикнула, а верховный целитель, покачав головой, с грустью заметил, что шансов на полное восстановление мужской силы паладина Николая немного.
Лаура потребовала, чтобы на исцеление ее возлюбленного были брошены все силы. Она уже связалась со своим знакомым целителем из столицы, гениальным вундеркиндом и давним ее другом, и попросила его незамедлительно прибыть в Форинг, дабы оказать содействие в полном восстановлении ее ненаглядного Коленьки.
По ее просьбе целители ненадолго привели Кольку в чувства. Вот тогда-то он и сумел сообщить, кто конкретно едва не лишил его половой принадлежности. Узнав о том, что ее возлюбленный пострадал от руки Свиностаса, Лаура едва не бросилась мстить подлому злодею в одиночку. Ильнур едва сумел удержать ее в Форинге, убедив верховную волшебницу в том, что нельзя вновь повторять уже совершенную однажды ошибку, и недооценивать Свиностаса. Этот коварный и подлый злодей был слишком хитер и опасен. Он заманил их в ловушку, и натравил своего ручного демона. Кто знает, какие еще сюрпризы припасены в его злодейском арсенале?
— Итак, — прервал затянувшееся молчание Ильнур. — Мортус, я дал тебе возможность связаться с Дакросом. Пойдя навстречу твоей просьбе, я позволил тебе переговорить с темным властелином без свидетелей. Но теперь я хочу знать, что он думает о возникшей проблеме.
Физиономия лорда Мортуса приобрела кислое выражение. Он до сих пор вздрагивал, вспоминая сеанс дистанционной связи с императором Кранг-дана. Дакрос Безжалостный никогда не отличался добротой и сдержанностью. Он был суров, жесток и злопамятен. Последнее качество особо преобладало в его характере. Выразилось оно хотя бы в том, что император успешно отправил на плаху родную сестру. А все потому, что однажды в детстве, на какой-то праздник, родители преподнесли ей более дорогой подарок, нежели ему. Сестре подарили изумрудную диадему, а маленькому Дакросу, который весь год страстно мечтал получить настоящий проклятый меч черного рыцаря с автографом бывшего владельца и каплями засохшей крови на клинке, презентовали свитер ручной вязки, колючий и некрасивый. Будущий император затаил обиду, не забыл об этом случае и не простил более удачливую родственницу — тридцать лет он ждал возможности отомстить, вынашивал черные планы, строил козни, и, в итоге, таки приказал отрубить сестре голову, сфабриковав против нее ложное обвинение в государственной измене.
Вот и Мортус не ждал от беседы с императором ничего хорошего. И не ошибся. Едва узнав о том, что операция по захвату старой крепости провалена, Дакрос впал в неистовство. Он кричал и ругался, он сыпал страшными угрозами. Мортусу оставалось лишь тихо радоваться, что он находится далеко от императора, в Форинге. Попадись он ему под горячую руку сейчас, дело бы непременно обернулось отправкой в камеру пыток.
Когда же Дакрос узнал о том, что Мортус и часть его людей попали в плен и оказались в Ангдэзии, у императора случилась истерика. Он обвинил Мортуса в трусости и в предательстве, и клятвенно пообещал тому трехнедельную путевку на дыбу.
И лишь когда император выплеснул свой гнев и немного успокоился, Мортус перешел к главной теме доклада. Он сообщил о том, что на руинах старой крепости они столкнулись с неведомым существом. Сообщил все, что узнал о том существе от Ильнура. Теперь император слушал его внимательно, не перебивая. А когда Мортус завершил доклад, спокойным тоном повелел тому оставаться в Форинге и ждать его дальнейших распоряжений, после чего просто взял и отключился.
— То
