материалом, а не объектом похоти, но Гэла знала, что если Каргарн не вернулся сразу, то не объявится в следующие три-четыре часа. А если старик, в расстройстве чувств, приложится к своим запасам коньяка, то в подземелье он спустится не раньше следующей ночи.
Игривая улыбка расцвела на бледном лице Гэлы. Продолжая водить пальцами по темно-серой груди покойника, она стала второй рукой расстегивать пуговицы своего черного платья. Не один Каргарн трудился, не покладая рук, все последние дни. Ей тоже давно не выпадала возможность расслабиться.
Расстегнув третью пуговицу, Гэла медленно перевела взгляд с груди покойника на его лицо, и вздрогнула. Веки трупа открылись, обнажив мертвенно-бледные глазные яблоки.
В этом, конечно, не было ничего необычного. Гэла много раз видела, как покойники моргали, вздыхали, двигали конечностями. Каргарн объяснил ей природу этих явлений. И, тем не менее, внезапно распахнувшиеся глаза мертвеца несколько встревожили ее. В конце концов, перед ней лежал не просто труп. Старый некромант успел ввести ему дозу оживляющего препарата, и прочел над телом древние заклинания. Мертвец не ожил сразу, но ведь эффект мог проявиться и с задержкой времени.
Гэла ткнула мертвеца пальцем в грудь, и громко спросила:
— Ты меня слышишь?
Ответа не последовало. Перед ней лежал безжизненный, славно протухший, труп. Гэла расслабилась и облегченно выдохнула.
И в этот миг мертвец медленно повернул голову и посмотрел на нее своими жуткими глазами.
Гэла невольно взвизгнула и отпрянула от стола. Она не могла отвести взгляда от глаз покойника. Те неотрывно смотрели прямо на нее. Гэла чувствовала это. И не могла поверить в то, что происходит. Ибо это был взгляд разумного существа.
Прежде ничего подобного не случалось. Все оживленные Каргарном трупы не демонстрировали никаких признаков разумности. Это были куски мертвой плоти, дергающиеся в кандалах и орущие дурным голосом. Но в этот раз все обстояло иначе.
Черные губы мертвеца дрогнули и медленно приоткрылись, обнажив два ряда гнилых зубов. Даже со своего места Гэла ощутила пахнувший из пасти мертвеца смрад. Он был прекрасен!
А вслед за смрадом из глотки прозвучал хрип. Вначале неразборчивый, он все больше обретал очертания понятных слов. В конце концов, Гэла расслышала вопрос.
— Где я? — глухо пророкотал мертвец.
Потрясенная лаборантка застыла на месте. Покойник дернул руками, заставив цепи кандалов зазвенеть, и вновь спросил, не спуская с Гэлы глаз:
— Где я?
Наконец, лаборантка нашла в себе силы, чтобы ответить.
— Ты в лаборатории мастера Каргарна, — прошептала она.
— Лаборатория?
В голосе мертвеца сквозило удивление. Он медленно обвел взглядом помещение. Затем заговорил вновь:
— Старая крепость. Дверь. Бомба.
Гэла осторожно приблизилась к столу и негромко спросила:
— Кто ты?
— Я? — прохрипел мертвец, вновь вперив в нее свой жуткий взгляд. — Кто я?
Казалось, этот вопрос поставил его в тупик. Затем, после нескольких секунд мучительных раздумий, он выпалил:
— Вася! Я Вася!
— Какое необычное и красивое имя, — простонала Гэла, которая вдруг поняла — этой ночью сбылась ее заветная сексуальная фантазия. Как долго мечтала она о большой и чистой некрофильской любви! Как долго ждала своего подгнившего принца в белом гробу! Уже успела отчаяться, уже почти смирилась с горькой мыслью, что не видать ей счастья в этой жизни. А вот, поди ты, любовь нечаянно нагрянула.
Мертвец вновь дернул руками, заставив цепи загреметь. Гэла быстро сказала:
— Подожди. Сейчас я сниму кандалы.
Вооружившись ключом, она освободила мертвеца. Тот, конвульсивно дергаясь, с трудом сел на столе, а затем осторожно спустил ноги на каменный пол. Его вначале неуклюжие движения быстро обретали твердость и уверенность.
Он рывком встал на ноги. Его качнуло, но он устоял.
Гэла взирала на него, млея от любви. Как же он был прекрасен! Трупный запах, темный цвет кожи с зелеными пятнами плесени, молочно-белые глазные яблоки — и как можно было устоять под напором этакого великолепия?
— Старая крепость, — вновь пробормотал мертвец, мучительно пытаясь что-то вспомнить. — Дверь. Взрыв. Огонь…. Огонь! И… голос.
Тут он резко вскинул голову, а его лицо исказила гримаса ненависти.
— Стасик! — прорычал он сквозь зубы. — Свиностас! Убью!
Он уставился на Гэлу, и пророкотал:
— Помоги мне!
— Я сделаю все, что ты хочешь! — с готовностью выпалила лаборантка.
— Я голоден, — прохрипел Васек. — Мне нужно поесть. Я очень голоден.
— А что ты хочешь? — спросила Гэла. — Чем тебя угостить?
Васек попытался прикинуть, чем бы он желал угоститься. С его памятью творилось что-то странное. Прошлое он помнил смутно и фрагментарно. Самым сильным воспоминанием была ненависть к Свиностасу. Эта она вернула его из небытия. Он понял, что должен добраться до Стасика и убить его. В этом отныне заключалась цель его существования. Но для осуществления своего замысла ему понадобится сила. Он должен питаться. Но чем?
В прежней жизни Васек не был привередой, и мог успешно закидываться хоть борщами, хоть пельменями, хоть картошкой в мундире. Но сейчас его потянуло на особое, прежде чуждое ему, блюдо.
— Я хочу крови, — медленно произнес он, и посмотрел на бледную девушку в черном платье. — Мне нужна кровь. Понимаешь?
Гэла мило улыбнулась, и взяла его за руку.
— Идем со мной, — проворковала она. — В этом замке немало мешков с теплой вкусной кровью. А если и этого тебе будет мало, я отведу тебя в деревню, что стоит ниже по склону. Там тоже есть вкусная свежая кровь.
— Кровь! — зарычал Васек, и его губы расползлись в жуткой улыбке. — Да, дай мне крови. А после помоги мне найти Свиностаса.
— Все, что пожелаешь, любимый! — заверила его Гэла, прижавшись щекой к холодному плечу Васька. — Я помогу тебе найти любого, кого бы ты ни пожелал. Но вначале, мой милый, ты должен хорошо покушать.
