ответил Гюнвальд Ларссон и вышел из комнаты.
В дверях он столкнулся с Колльбергом, который быстро отступил в сторону и, смерив взглядом широкую спину Ларссона, спросил:
— Что тут с живым тараном? Скис?
Мартин Бек кивнул. Колльберг подошел к окну и выглянул на улицу.
— Ну его к черту, — сказал он.
— Оса продолжает жить у вас?
— Да, — ответил Колльберг. — Но не говори, что я завел у себя гарем. Это уже сказал господин Ларссон.
Мартин Бек чихнул.
— Будь здоров, — сказал Колльберг, — Еще немного, и я бы выбросил его в окно.
Мартин Бек подумал, что Колльберг один из немногих, кто в самом деле сделал бы это.
— Спасибо, — сказал он.
— За что?
— За то, что ты сказал «будь здоров».
— Ну и молодец. У меня когда-то был случай. Один фоторепортер избил свою жену и выбросил ее голую на снег за то, что она не поблагодарила, когда он сказал «будь здорова». Он, конечно, был пьян.
Колльберг немного помолчал, потом сказал:
— Из Осы больше ничего невозможно вытянуть.
— Ну, мы же знаем, каким делом занимался Стенстрём, — сказал Мартин Бек.
Колльберг удивленно посмотрел на него:
— Как это знаем?
— А так. Убийством Тересы. Ясно, как божий день.
— Убийством Тересы?
— Да. Тебе такое не приходило на ум?
— Нет, — ответил Колльберг. — Не приходило, хотя я пересмотрел все нераскрытые дела за последние девять лет. Почему же ты ничего не говорил?
Мартин Бек смотрел на него, задумчиво кусал кончик ручки. Их мысли бежали одним руслом, и Колльберг выразил их словами:
— Видно, не все можно передать с помощью телепатии.
— Не все, — молвил Мартин Бек. — А кроме того, убийство Тересы случилось шестнадцать лет назад. Следствие проводила городская полиция.
— Так ты уже просмотрел протоколы?
— Только бегло. Там более тысячи страниц. Все документы лежат в Вестберге. Может, поедем туда?
— Обязательно. Надо их освежить в памяти. В машине Мартин Бек сказал.
— Ты, наверное, догадываешься, почему Стенстрём взялся за это дело?
Колльберг кивнул.
— Наверное, потому что оно было самое трудное из всех.
— Вот именно. Самое безнадежное из всех безнадежных. Он хотел показать, на что он способен.
— И дал себя застрелить, — молвил Колльберг. — Так глупо, черт возьми. И какая связь?
Мартин Бек не ответил. Они молчали до тех пор, пока не доехали до Вестберга, поставили «машину перед полицейским участком и вышли на мокрый снег.
Колльберг сказал:
— Можно ли распутать дело Тересы? Теперь, через столько лет?
— Трудно это представить, — ответил Мартин Бек.
XXV
Колльберг тяжело вздыхал и отупело, машинально переворачивал вороха сшитых вместе рапортов.
— Необходима неделя, чтобы все это пересмотреть, — сказал он.
— По меньшей мере. А фактические данные ты знаешь?
— Нет. Даже в самых общих чертах.
— Ну, так слушай.
Мартин Бек, листая бумаги, начал рассказывать:
— Утром десятого июня тысяча девятьсот пятьдесят первого года, следовательно, более шестнадцати лет назад, один человек, разыскивая своего кота в кустах вблизи стадиона Стадсхаген на Кунгсхольмене, набрел на убитую женщину. Она была раздета и лежала ничком, с вытянутыми вдоль тела руками. Судебная экспертиза установила, что ее задушили и что она была мертва уже около пяти суток. Тело хорошо сохранилось: наверное, лежало в морозильнике. Картина убийства ясно свидетельствовала о том, что это преступление было совершено на эротической почве, но прошло много времени, и вскрытие трупа не могло дать определенных доказательств, что женщина была изнасилована. Обследование места преступления показало, что юно могло там пролежать самое большее двенадцать часов. Потом это подтвердил еще один свидетель, который в предыдущий вечер проходил мимо тех кустов и не мог не заметить убитой, если бы она там лежала Были найдены нитки и волокна ткани, которые свидетельствовали, что тело привезено туда завернутым в серое одеяло, Таким образом, стало ясно, что женщина была убита в другом месте. Никаких следов преступника — отпечатков ног или еще чего-либо не выявлено.
Мартин Бек перевернул лист.
— Жертву опознали в тот же самый день. Это была. Тереса Камарайо, двадцати шести лет, родом из Португалии. Происходила из зажиточной семьи, которая пользовалась славой ревностных католиков. В Швецию она приехала в сорок восьмом году. Приехала учиться. А дальше банальная история: несчастная любовь со своим сокурсником, беременность. Любовник к ней охладел. Аборт. Возвращаться в Португалию не захотела, понимала, какой прием ожидает ее дома.
— А кто опознал труп?
— Полиция. То есть персонал полиции нравов. Последние два года Тересу там хорошо знали. А теперь подходим к основному. Полиция нашла трех свидетелей, которые накануне вечером, девятого июня, в половине двенадцатого видели машину на Кунгхольмсгатан в начале той дорожки, где найдено тело убитой. Все свидетели — мужчины. Двое из них проезжали на своем автомобиле, и один проходил мимо этого места. Те, что проезжали, видели еще и мужчину, который стоял около машины. Около него на земле лежала какая-то вещь, величиной с человеческое тело, завернутая во что-то, похожее на серое одеяло. Третий свидетель проходил на несколько минут позже и видел только машину. Внешность мужчины свидетели толком описать не могли. Тогда шел дождь, и тот человек стоял в тени. Но…
— Но что?
— Но что касается машины, то все трое были единодушны. Они сказали, что машина была французской марки «рено КВ-4». Эта модель появилась в сорок седьмом году.
— «Рено КВ-4» сконструировал Порше, когда французы посадили его как военного преступника, — сказал Колльберг. — Они держали его в заводской караулке, а фирма загребла миллионы.
— Ты просто ошеломляешь глубиной своих познаний, — сухо молвил Мартин Бек. — Может, еще скажешь, какая существует связь между делом Тересы и убийством в автобусе четыре недели назад?
— Постой, — молвил Колльберг. — А что было дальше?
— Дальше стокгольмская полиция провела такое широкое следствие, какого еще никогда не проводили у нас. Протоколы выросли до неслыханных размеров. Да ты и сам видишь. Допрошены сотни людей, которые знали Тересу Камарайо и общались с ней, но не посчастливилось установить, кто последний видел ее живой. След обрывался ровно за неделю перед тем, как ее нашли мертвой. Она провела ночь с одним парнем в гостинице на Нюбругатан и попрощалась с ним в половине первого перед рестораном на Местер Самуэльсгатан. Точка. Дальше проверили все машины марки «рено КВ-4». Сперва в Стокгольме, а потом по всей Швеции. На это затратили почти год. И наконец было доказано, что ни одна из них не могла стоять в половине двенадцатого вечера девятого июня тысяча девятьсот пятьдесят первого года вблизи Стадсхагена.
— Так, и тогда… — начал Колльберг.
— Вот именно. Следствие остановилось. Последние протоколы в деле Тересы датированы пятьдесят
