и решеток. Королевские покои в донжоне имели красивые эркерные окна с видом на реку и были увешаны гобеленами. Утром Елизавета выглянула из окна своей спальни и ощутила прилив гордости, увидев внизу аллеи для игры в шары, мишени для стрельбы из лука и теннисные корты. Генрих велел устроить их по ее предложению в стиле дворцов Бургундии, которые когда-то так любил ее отец. Он сделал Ричмонд показательным дворцом, архитектурным воплощением могущества своей династии, сокровищницей, наполненной символами власти, богатства и величия.
– Это сейчас самый большой дворец в Европе, – тихо промолвил Генрих, подходя к Елизавете сзади и целуя ее в шею. – Я намерен проводить здесь много времени!
Она развернулась и сцепила руки у него на шее, а он привлек ее к себе.
– Мы опоздаем на мессу, – предупредила его Елизавета.
– Архиепископ может подождать. – Генрих усмехнулся.
После мессы король повел свою семью и самых дорогих гостей на прогулку по дворцовому саду. В длинной галерее, которую он выстроил для приемов в холодные или дождливые дни, лорды и леди играли в шахматы, триктрак, карты и кости. После обеда для удовольствия Кэтрин и детей испанский акробат исполнял удивительные трюки на переплетении веревок, натянутых в саду.
Вечером Генрих, Елизавета и Кэтрин заняли места в холле на помосте, устланном коврами и заваленном золотыми подушками, и смотрели живую картину, изображавшую морских коней и сирен. В кульминационный момент скала на сцене разверзлась, изнутри на волю вырвалось множество белых голубей и кроликов, которые разлетелись и разбежались по холлу, что сильно развеселило придворных. Малышка Мария была вне себя от восторга и пыталась изловить крольчонка.
Однако Кэтрин не присоединилась к общему веселью. Весь вечер она была тиха. Это вполне естественно, ведь завтра испанские лорды и леди, которые сопровождали ее в Англию, отправятся домой. Здесь с нею останутся только ее дуэнья и фрейлины. Когда в конце вечера Генрих объявил о завершении свадебных торжеств и раздал подарки испанцам в благодарность за то, что они доставили невесту в Англию, Кэтрин имела такой вид, будто вот-вот расплачется. Елизавета оценила, как ее невестка собралась и исполнила отведенную ей роль, но опасалась, что утром, когда настанет время прощания, сила духа может покинуть принцессу.
– Не беспокойтесь, – сказал ей Генрих, когда Елизавета поделилась с ним своими сомнениями. – Я понимаю, наша невестка расстроена, но у меня есть кое-что про запас, чтобы поднять ей настроение.
В конце концов обученность Кэтрин строгому испанскому этикету сыграла ей добрую службу. Она изящно и с улыбкой попрощалась с испанскими сеньорами и дамами, а Елизавета передала им письма для Фердинанда и Изабеллы, в которых заверяла родителей инфанты, что с их дочерью все в порядке. Однако после отъезда испанцев бедная девушка выглядела печальной и задумчивой.
Генрих отвел их с Елизаветой в свою новую библиотеку и приказал Кэтрин послать за своими дамами. Он достал и разложил на столах несколько прекрасно иллюстрированных рукописей и подборку печатных книг мастера Кекстона, чтобы развлечь принцессу. Она восторгалась книгами, когда появился королевский ювелир с подносом, на котором лежали его изделия.
– Выберите себе что-нибудь, дитя мое. Вы можете взять столько вещей, сколько захотите, – предложил Генрих, и глаза Кэтрин расширились.
– Ваше величество! Как вы добры! Благодарю вас!
Затем последовали весьма приятные полчаса, когда принцесса примеряла украшения, а ее дамы любовались ими. Наконец выбор был сделан, и Кэтрин снова поблагодарила Генриха, а тот подарил остальные вещицы ее фрейлинам.
– Это поможет ей развеяться, – сказал король, когда женщины ушли.
– Вы очень хорошо придумали. – Елизавета улыбнулась: она любила Генриха за такие проявления доброты.
Глава 22
1501–1502 годы
В конце ноября двор переехал в Виндзорский замок. Только они устроились, как Генрих заговорил о том, чтобы снова отправить Артура в Ладлоу.
– Хорошо, чтобы он добрался до места, пока погода еще относительно мягкая, – сказал он, расставляя на доске шахматы в покоях Елизаветы.
– Но я надеялась, Артур останется с нами на Рождество, – расстроившись, ответила она.
– Ему нужно возобновить занятия, cariad.
Елизавета вздохнула. Как было бы приятно, если бы Артур был с ними в дни праздников и она могла бы последить за его здоровьем, так как до сих пор не была до конца уверена, что с ее сыном все в порядке. Однако можно даже не пытаться уговаривать Генриха, чтобы он изменил свое решение.
– Кэтрин поедет с ним?
– Я размышлял об этом. Сперва я думал, что она может остаться с вами, по крайней мере на зиму. Артур знает, что им нужно немного подождать, прежде чем они начнут жить вместе как муж и жена.
Елизавета с радостью оставила бы при себе Кэтрин. Девушка ей очень нравилась, и она наслаждалась ее обществом. Между ними возникло теплое чувство. Напротив, у Кэтрин с Артуром, казалось, было мало общего. После свадьбы та первая вспышка радости, которую принц проявил при встрече с невестой, похоже, угасла и превратилась в отстраненную формальную любезность. Вероятно, Артур стеснялся своей неудачи в постели.
– Я думаю, Кэтрин будет трудно зимовать на границе с Уэльсом, она приехала к нам из более теплого климата Испании.
– Некоторые из моих советников тоже указали именно на это. Но я поговорил с Артуром и Кэтрин, они оба согласны, чтобы она сопровождала его в Ладлоу. Духовник принцессы тоже не возражает, по его словам, король Фердинанд и королева Изабелла ясно выразили свое желание, чтобы принц и принцесса не разлучались, но ее дуэнья, разумеется, подняла шум и сказала, что принцессе нужно остаться. Я решил, пусть они оба едут в Ладлоу.
Елизавета изумленно уставилась на мужа:
– Но вы же сказали, что им лучше не жить вместе.
– Я вынужден склониться перед волей суверенов.
Елизавета надеялась, что Генриху не придется пожалеть о своем решении.
– По крайней мере, я прошу вас, скажите Артуру, что они не должны жить как муж и жена.
– Я объясню ему это очень тщательно. Тем не менее Фердинанд и Изабелла настаивают, чтобы брак был заключен окончательно, дабы скрепить наш союз. В свете случившегося с инфантом Хуаном можно было бы предположить, что они предпочтут отсрочить начало супружеской жизни. Мне хотелось бы сказать им, что я соглашаюсь на отъезд Кэтрин в Ладлоу, хотя это представляет опасность для нашего сына, так как не считаю, что он готов к супружеству. Но я проявлю такт и скажу, что покоряюсь их желанию. Ничто не должно поставить под угрозу добрые отношения Англии с Испанией.
– А не здоровье нашего сына?! – воскликнула Елизавета.
– Я поговорю с Артуром. Это дело нужно
